Он улыбнулся, глядя, как Лампи неохотно положил ложку в миску, встал и с набитым ртом промямлил:
— Я готов.
* * *
Контрабандист насупил густые брови над бегающими жадными глазками. Он явно был не тем человеком, который даже в лучшие свои времена мог внушить доверие. А в присутствии Лампи он еще больше напрягся и запсиховал.
— В селениях прошел слух…
— Слухи меня не интересуют, — жестко отрезал Роун.
Он прекрасно понимал, о чем думал этот человек. А думал он о том, как лучше подобраться к пареньку, сидевшему на месте, некогда принадлежавшем Святому, чтобы выудить из него побольше сведений и потуже набить кошелек.
Кивнув, контрабандист театрально взмахнул руками.
— Ну что ж, перейдем прямо к делу, если ты так хочешь…
Роун продолжал бесстрастно смотреть на собеседника.
— У тебя есть известные навыки, за использование которых я готов заплатить.
— Что именно тебя интересует?
— Мне нужно кое-кого доставить в Город.
— За этим дело не станет, — хвастливо ответил контрабандист, дернув щетинистыми неопрятными усами, — но с тех пор, как Владыка Керин решил перевешать всех контрабандистов на столбах, цена на такие услуги возросла.
Вопрос упирался не в деньги — за годы разбоев и грабежей братья накопили их достаточно, — главная проблема заключалась в том, можно ли было, в принципе, делиться с этим человеком какой-либо информацией. Кира говорила, что для них это лучшая возможность проникнуть в Город, но, сидя на месте Святого, юноша почти физически почувствовал: Святой вообще не выпустил бы его из шатра живым. Должно быть, эта мысль так явственно отразилась у него на лице, что контрабандист вдруг весь взмок.
Не выдержав затянувшейся паузы, он брякнул:
— Слушай, паренек… — но тут же осекся, увидев, что Волк и Жало как по команде угрожающе сделали шаг вперед. Переводя взгляд с одного на другого, он отер пот со лба, пожал плечами и сделал вид, что пошутил: — Слушай, ты же не сказал мне, кто ты такой, — откуда мне знать, как к тебе обращаться?
Роун дал братьям знак отступить назад. Контрабандист явно успокоился и продолжил:
— Я только хотел сказать, что, доставляя кого-то в Город, я жизнь свою ставлю на кон. Они уже перебили кучу моих друзей, дело наше приходит в упадок, мне три семьи теперь кормить надо.
— Тебе достаточно заплатят за услуги.
— Если это значит, что заплатят хорошо, я готов ударить по рукам.
Как только они договорились, пронзительно и звонко прозвучал удар небольшого колокола.
— К нам пожаловали гости, — шепотом сказал Волк.
Жало ткнул пальцем в сторону контрабандиста.
— Эй! Ты пойдешь со мной, — сказал он и быстро вывел его из помещения.
Взяв меч-секач, Роун вышел вслед за Волком из шатра.
— Это клирики? — спросил юноша, когда они добежали до границы лагеря.
— Ты уже забыл наши сигналы, Роун из Негасимого Света. Один удар значит, что к нам скачут меньше пяти всадников. Клирики сейчас передвигаются только большими группами.
Когда Роун с Волком подошли к возвышавшемуся над долиной утесу, там уже расположились с десяток братьев, охранявших единственную ведущую в лагерь тропу. Их арбалеты были направлены вниз.
Они взобрались на дозорную площадку, чтобы взглянуть на приближавшихся к лагерю всадников. Их было четверо, и каждого скрывала плотная накидка. Когда один из всадников снял с головы капюшон, Роун облегченно вздохнул — это была Кира.
Волк дал отбой своим людям, а Роун пошел навстречу ей и сопровождавшим ее апсара.
— Ты приехала на два дня раньше — для нас это что-то вроде сюрприза.
Но Кира смотрела не на него, а как будто сквозь него, и Роун обернулся. В конце тропы стоял мрачный брат Волк.
— Тебе повезло, что сумела добраться сюда живой, — рассерженно и сухо бросил он.
— Извини, брат Волк, — уважительно ответила Кира. — Дело в том, что у меня есть информация, которая не может ждать.
Когда братья подошли ближе к приехавшим апсара, Роун протянул Кире руку и сказал:
— Мы можем поговорить у меня в шатре.
* * *
Кира сидела у костра. С того момента, как они вошли в просторное помещение, женщина была спокойна, но немного рассеянна, явно ощущая присутствие здесь духа Святого, как еще совсем недавно чувствовал его Роун. Он ждал, пока она неспешно водила рукой по ковру пророка. Через некоторое время Кира подняла на него глаза и почти шепотом спросила:
— Тут все, как он мне рассказывал. Ты ведь именно здесь ему читал, правда?
— Да.
Голос ее звучал печально, а в глазах застыл невысказанный вопрос.
— Со мной все в порядке. Трудновато только заново привыкнуть к этому месту, вот и все. У меня такое чувство, будто я хожу здесь тенью призрака Святого, и это мне совсем не по душе.
— Может быть, реальная угроза тебя встряхнет? У нас с Виллумом была небольшая схватка с отрядом клириков, после которой мы выяснили кое-что, что вряд ли тебя обрадует. Один из клириков перед смертью узнал Виллума и сказал ему, что на вооружение Дария поступило новое оружие — Апогей, но именно этой группе в нем отказали. К счастью для нас, намекнул он, потому что, если бы он у них был, живыми мы бы оттуда не выбрались. А когда тот клирик помер, там какое-то время еще звучал странный такой вибрирующий звук, потом хлопок, и его блокиратор… растворился. Я проверила остальных клириков — у каждого из них образовалось мерзкое зеленоватое углубление у основания черепа. Виллум считает, что Дарий что-то замышляет. Я решила, что лучше приехать пораньше и рассказать тебе об этом, чтоб ты был начеку. Чем скорее мы начнем, тем лучше. Ты уже встречался с контрабандистом?
— Да. Кира… я ему не верю.
— Что тебя тревожит? Или обо мне беспокоишься? — Кира рассмеялась. — Не стоит. Я тоже не настолько тупа, чтобы доверять контрабандисту. Вопрос только в том, сможет ли он переправить меня в Город.
— Он говорит, что сможет, и рассчитывает сорвать за это большой куш. Мне кажется, нам надо подождать, по крайней мере до созыва Совета, чтобы договориться о последних приготовлениях.
— А тебе не кажется, что чем скорее я туда отправлюсь, тем будет лучше? Если я поеду прямо сейчас, то…
— …то далеко ты не уедешь.
Кира с Роуном одновременно обернулись и увидели сказителя, который вошел в шатер так тихо, что они его не заметили.
— Что это вы на меня уставились с таким удивлением? Я могу не только соловьев баснями кормить. Хотя, надо признаться, что именно язык мой сладкозвучный убедил вооруженных братьев проводить меня в лагерь. Правда, мое прибытие сюда было не столь эффектным, как твое.
