Кира притянула сказителя к себе и крепко обняла. Сказитель тоже заключил ее в дружеские объятия.
Роун оторопел. А когда Камьяр хитровато ему подмигнул из-за плеча Киры, он подумал о том, можно ли будет наконец когда-нибудь спокойно организовывать здесь встречи, чтобы никто их не прерывал.
— Поговаривают, что в Город никого не впускают и никого из него не выпускают. Сотни людей арестовывают каждый день. С тех пор, как пропала Стоув, Дарий в ярости. Скоро подойдет Межан, она расскажет нам о последних новостях оттуда. Уверен, стоит немного повременить, зато получить самые свежие известия о том, что там делается. — И хотя Кире его мнение явно не понравилось, он обаятельно улыбнулся.
— А что нам делать с контрабандистом, пока мы будем ждать Межан? — недовольно спросила она. — Зачем нам нужен здесь этот прохиндей, когда приедут гости?
— Роун, можно мне внести предложение?
Роун кивнул, и Камьяр рассказал Кире о библиотеке и планах Роуна использовать ее в качестве базы для предстоящих операций. Обобщая суть, он заключил:
— Ты понимаешь, несколько воительниц-апсара — это именно то, что необходимо для защиты такой базы. Если слегка переоборудовать в Академии комнату для гостей, наш контрабандист вполне мог бы провести там некоторое время.
— Но его нельзя туда везти, — перебил сказителя Роун. — Он заложит нас при первой же возможности!
Кира в ответ криво усмехнулась.
— Знаешь, Роун из Негасимого Света, если влить ему в глотку немного скорпионьего пойла, а на голову надеть шерстяной мешок и хорошенько завязать его на шее, он понятия не будет иметь о том, куда его привезут. Я тебе это гарантирую.
Такое предложение Киру слегка успокоило, и Роун скрепя сердце с ним согласился.
Сказитель задумчиво потирал руки.
— А как нам уговорить братьев поделиться их любимым пойлом?
Роун рассмеялся. Он подумал, что Камьяра надо активнее использовать для реализации их замыслов.
— Лампи в большом шатре поговорит с Поваренком, который — я уверен — откроет нам источник пойла.
* * *
Роун смотрел, как его друзья неторопливо шли к центру лагеря. Некоторые братья останавливались и кивали им в знак приветствия, от чего ему становилось не по себе. Юноше хотелось держаться как можно дальше от своих «последователей», поэтому он повернул в другую сторону и направился к ручью, протекавшему в сторону горы.
Близился полдень. Роун, погрузившись в воспоминания, неторопливо поднимался по склону. Прикрыв глаза, он вспоминал, как нес на эту гору огромный тяжеленный валун и, еле-еле дотащив его до вершины, окровавленный и изможденный, бросил его, наконец, на землю перед идолом Друга. Друг восстал из камня, крикнул тогда Святой. Родился из камня, родился из камня, вторили ему братья. Так завершилось его второе испытание. Он остановился, подставив лицо теплым полуденным солнечным лучам, и попытался отогнать от себя эти воспоминания.
Приближение чьих-то шагов Роун расслышал слишком поздно. В лицо его швырнули пригоршню жгучего порошка. От дикой боли, казалось, глаза вылезут из орбит и лопнут. Он тер их, чтобы ослабить невыносимое жжение, и сквозь пелену заметил очертания занесенного над ним длинного ножа. Отпрыгнув назад, чтобы избежать удара, Роун упал в ручей и стал лихорадочно промывать глаза водой. Адская боль немного ослабла, и он смог различить смутные очертания приближавшейся фигуры с вновь занесенным для удара ножом. Роун подался вбок и снова выскочил на берег, выбросив вперед руку, чтобы защититься от смертоносного лезвия. Только поэтому он успел обнажить меч до того, как нападавший попытался нанести следующий удар. Вслепую размахивая перед собой мечом, он услышал звон и почувствовал скользящий удар ножа по лезвию меча. Продолжая с бешеной скоростью вращать перед собой мечом-секачом, Роун надеялся выбить нож из рук неизвестного противника, но лишь со свистом рассекал воздух. Он не мог долго вертеться в этом бешеном танце — от жгучей боли в глазах и непрерывного вращения у него закружилась голова. Он наткнулся ногой на какой-то сучок и чуть не упал.
Все перед глазами было как в тумане, поэтому он закрыл глаза и прислушался. Его соперник тоже замер в ожидании. Но Роун слышал его дыхание — он стоял напротив, по другую сторону ручья. Тогда он скривился, опустил меч, согнулся, будто от дикой боли, и услышал тихие шаги и учащенное дыхание нападавшего. Лишь почувствовав запах пота приближавшегося человека, Роун перенес вес тела на другую ногу и изо всех сил нанес мощный удар по врагу. Удар пришелся нападавшему в грудь, и тот отлетел на берег и ударился о камень с такой силой, что послышался хруст костей.
Роун подошел к ручью, опустил лицо в воду и снова стал промывать глаза. Боль спала, он стал видеть лучше и подошел к противнику.
Поваренок, взгляд которого уже начал стекленеть, прошептал:
— Ты снова выиграл, Роун…
— Зачем ты сделал это, Поваренок?
Тот попытался улыбнуться, чуть оскалив красные от крови зубы.
— Ты похитил мое бессмертие… Это ты всегда был особенным, а я никогда…
Тело Поваренка судорожно дернулось, полный ненависти взгляд застыл на лице Роуна и остекленел окончательно.
Роун смотрел в лицо мертвого юноши. Какая же страшная была у него жизнь! Родители продали его в рабство, когда ему было всего десять лет. Самой большой радостью в его судьбе стал день, когда он попал к братьям. Но он не смог пройти испытания, и его отослали на кухню. Парень надеялся на освобождение через ритуальное жертвоприношение, но и в посмертной славе ему было отказано из-за бегства Роуна, а возвращение его превратило жизнь Поваренка в невыносимую пытку.
Белый сверчок вылез из кармана Роуна и перебрался на опухоль на шее Поваренка. Следуя совету насекомого, Роун коснулся безобразного нароста и внимательно осмотрел блокиратор. Ему стало ясно, что устройство не работает и, похоже, уже давно.
Размышления юноши были прерваны криками и топотом бежавших в его направлении людей.
Быстро оценив ситуацию, брат Волк спросил:
— Ты не ранен?
— Нет.
Волк кивнул охранникам, и они быстро отволокли мертвое тело прочь. Потом он протянул руку Роуну.
— Тебе не положено покидать территорию лагеря без охраны.
— Караул справился со своей задачей. Вы нашли меня очень быстро.
— Нет, не быстро… Прости меня, Роун из Негасимого Света. Энде говорила мне, чтобы я остерегался шпионов, подосланных ловцами видений, но этот…
— Поваренок шпионом не был. Он действовал по собственной инициативе.
— Но почему? Как он мог надеяться победить тебя в сражении?
— Мой побег отсюда лишил его единственной надежды на спасение. Он знал, что эта опухоль его доконает. Ему нечего было терять.
— Это все Ворон с его проклятыми блокираторами! — выругался Волк. — Мерзость и гадость бесчеловечная! Одна подлость от этой чертовой технологии Города. Дарию нужны только послушные, как заводные игрушки, солдаты. Отвратительно!
