— Ты нас ни от чего не спасал! — фыркнул Пятьдесят Первый. — Мы вполне выжили бы и без тебя. — Стоявшие рядом с ним трое его спутников согласно кивали головами.
Камьяр усмехнулся.
— Да неужели! Если мне не изменяет память, когда я вас нашел в землях Пустоши, вы, обессилев, валялись на земле.
— Мы отдыхали.
— Только не делайте вид, будто вы недовольны, что здесь оказались. Самое малое, что вы можете сделать, это помочь нам в исследовании некоторых вопросов, связанных с военной стратегией.
— Это противоречит нашим моральным принципам, — решительно заявил Пятьдесят Первый.
— Да что ты говоришь! А разработка блокираторов не противоречит? — Камьяр от негодования даже покраснел.
Лампи, подмигнув Мабатан, подошел к разозленным гюнтерам.
— Здравствуйте! Надеюсь, здесь вы себя чувствуете лучше, чем в землях Пустоши…
— Сказитель, — в сердцах сказал Пятьдесят Первый, ткнув пальцем в сторону Камьяра, — вот этот сказитель требует от нас, чтобы мы превратились в наемных бандитов.
Лампи строго взглянул на Камьяра.
— Да разве такое мыслимо? Неужели ты просил их взяться за оружие? Чтобы они убивали клириков, фандоров и грабителей?
— Гм… А это интересная мысль! — Камьяр театрально обернулся к разгневанному гюнтеру. — Надеюсь, вы умеете обращаться с арбалетами?
— Камьяр, ты меня удивляешь! Случайно выпущенная стрела может пробить обложку одной из этих книг.
Семьдесят Девятая приложила руку ко рту, и Мабатан подметила в ее глазах веселые искорки. Мабатан припомнилось, что она была очень любознательной — ей хотелось знать все о мире за пределами границ, очерченных ее соплеменниками. А еще ей было присуще удивительное чувство юмора.
— Ты прав, Пятьдесят Первый. Наш друг не должен был просить вас брать в руки оружие. Он перед вами извинится.
Вопросительно изогнув бровь, Лампи посмотрел на Камьяра. Тот глубоко вздохнул и поклонился гюнтерам.
— Приношу вам свои самые искренние извинения за мое недостойное поведение. Пусть у меня за это брови повылезут и язык отсохнет.
— Твои извинения приняты, — сказал Пятьдесят Первый.
Семьдесят Девятая сосредоточенно ковыряла пальцем в ухе.
— Но ведь он никогда не предлагал нам брать в руки оружие.
— А в твоем мнении, Семьдесят Девятая, здесь никто не нуждается.
— Но…
— Прения по этому вопросу закончены по обоюдному согласию сторон. И больше нас не перебивай.
— Но…
— Тебе уже библиотеку показывали? — оживленно спросил ее Лампи, чтобы предотвратить дальнейшие пререкания. — Тебя еще и лаборатория может заинтересовать. Алджи говорил, что упоминал…
— Извини, ты имеешь в виду гюнтера Номер Сто Двадцать Шесть? Пожалуйста, когда говоришь о нем, используй его настоящее имя.
— Да ладно, будет тебе, — сказал ему Камьяр. — Он прожил в одиночестве сорок лет, тем самым получив право называться так, как ему хочется.
Гюнтера Номер Тридцать Три этот довод явно удовлетворил.
— От одиночества у него могла повредиться память, но это никак не извиняет его пренебрежение к традициям гюнтеров.
Камьяр расхохотался.
— Уверен, что, если вы захотите помочь ему вновь соблюдать правила приличия, вам понадобится некоторое время, чтобы его в этом убедить.
— Возможно, мой друг здесь прав, — перебил его Лампи. Тяжело вздохнув, он пристально посмотрел на каждого гюнтера по очереди. — Хотя, должен признаться, я надеялся… ну да ладно… Не берите в голову, мне не хочется вас ничем обременять. Я только заберу у вас Камьяра. Уверен, он поможет мне разгадать некоторые загадки.
Гюнтеры тут же сгрудились вокруг Лампи.
— Загадки? Какие еще загадки?
— Прежде всего, что Номер Сто Двадцать Шесть, наверное, слегка сдвинулся по фазе и никак не может до конца расшифровать дневник, над текстом которого работает уже не один год.
Номер Тридцать Три бросил на Камьяра осуждающий взгляд.
— Так он зашифрован? О шифре ты нам ничего не говорил.
Камьяр всплеснул руками, притворно изобразив глубокое сожаление.
— Шифр невероятно сложный, — вздохнул Лампи. — Не думаю, что вас это заинтересует.
— Нет, мне это очень интересно, — воскликнула Семьдесят Девятая. Остальные гюнтеры взглянули на нее с осуждением, и она, опустив глаза, стала внимательно рассматривать пол под ногами.
— Знаете, до нас дошли сведения, что клирики получили новое оружие, — продолжал Лампи. — Если не ошибаюсь, оно называется «Апогей».
— Да, — сказал Пятьдесят Первый. — Мы, сами того не желая, создали несколько его компонентов. Это чрезвычайно сложное и смертельно опасное оружие. Больше мы не дадим себя вовлечь в создание чего-то подобного.
— Конечно нет, — согласился Лампи. — Мне бы никогда и в голову не пришло просить вас об этом. Я думал совсем о другом. Помните, какое устройство вы мне показывали, когда мы были у вас в Городе? Оно отключает другое оружие клириков — такие брусочки, которые обездвиживают, парализуют противника.
— Да, конечно, — хмыкнул Пятьдесят Первый, гордо кивнув головой. — Это Усмиритель, сравнительно простое устройство. Собственно говоря, его изобрел Тридцать Третий.
— Думаю, против Апогея его использовать бесполезно.
— Да, здесь он не поможет, — согласился Тридцать Третий. — А вот создать такой аппарат, который мог бы вывести из строя Апогей, — очень заманчивая задача.
— Для этого надо будет изменить направление магнитных полей, — сказал Пятьдесят Первый.
— А потом их усилить, — добавил Тридцать Третий.
Взволнованно посовещавшись с другими понтерами, Номер Пятьдесят Пять с преисполненным важности видом обратился к Лампи:
— Проект по созданию Усмирителя, который мог бы противостоять действию Апогея, нас очень интересует. Мы готовы незамедлительно приступить к работе по его созданию.
К величайшему удивлению гюнтера, Лампи крепко пожал ему руку.
— Камьяр, будь добр, проводи, пожалуйста, наших друзей в лабораторию.
Мабатан еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, когда сказитель, задрав нос кверху, глубоко вздохнул.
— Ну что ж, если ты настаиваешь… Пройдите сюда, пожалуйста.
В помещении осталась только гюнтер Номер Семьдесят Девять. Застенчиво улыбнувшись, она спросила Лампи:
— А мне можно поработать над расшифровкой?
— Номер Сто Двадцать Шесть…
— Если тебе больше нравится, можешь называть его тем именем, которое он сам себе выбрал, — негромко сказала она. — Я не возражаю.
