Меш стоял, пытаясь понять, что же здесь происходит на самом деле? Князь отпускал его, не пытаясь обмануть, – это Меш почувствовал бы – но и не объясняя своего безумного поступка. Длилась странная пауза. Они по-прежнему стояли один напротив другого. Кроме слабого треска факелов, ни один звук не нарушал мертвой тишины, упавшей на зал.
И снова тишину нарушил князь.
– Я хочу, чтобы ты знал, – сказал он. – Я любил твою мать.
Князь повернулся и пошел прочь.
Меш смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за одной из дверей. Тогда пошел и Меш. Он не знал, что его ждет у Светлого озера и кто те люди, которые, по словам князя, ожидают его там, но больше ему все равно ничего не оставалось. Он прошел меж огромных бочек главного коридора, свернул в боковой тоннель, нашел камень, выпирающий из неровной кладки, и, нажав его, открыл проход на одну из тайных троп. Через полчаса пути во тьме ходов, пробитых руками человека, и пещер, прорытых стремящейся на волю водой, Меш вышел к старым каменоломням и уже по ним добрался до восточной подошвы Стены. Дорога поверху заняла бы у него не менее дня пути, а так он вышел к Светлому озеру почти по прямой. Двигался он быстро, и уже через полтора часа тьма поредела, и Меш снизил скорость, чтобы глаза смогли привыкнуть к свету. Еще через несколько минут и после нескольких поворотов и лестниц свет стал настолько ярок, что уже можно было с уверенностью сказать, что ночь миновала и наступило утро нового дня. Все это время Меш шел почти автоматически, а в его голове снова и снова происходила их встреча с князем. Снова и снова он спрашивал себя о том, что же произошло сегодня ночью между ним и его отцом? Пока у него не было ответа на этот и другие вопросы. А о том, что предшествовало встрече в зале перед винными погребами, он вообще предпочитал не думать. Он чувствовал, что, если впустит в себя снова весь этот ужас, он уже никогда и никуда не сможет дойти, потому что разорвется его сердце.
Когда он вышел из зева одной из многочисленных пещер восточного склона, то сразу увидел двух людей, сидевших на камнях, на берегу озера. По-видимому, это были те самые люди, которые ожидали Меша и о которых сказал ему князь. До них было метров триста, но Меш сразу же узнал обоих. Это были мужчина и женщина, которых он видел сегодня ночью в кабинете князя.
Не зная, что ему теперь делать, Меш остановился, переминаясь с ноги на ногу, и в этот момент женщина оглянулась и посмотрела на него. Она что-то сказала своему спутнику на неизвестном Мешу языке, и теперь обернулся к Мешу и он. Под их взглядами Меш и вовсе почувствовал себя неловко, осознав вдруг, как он выглядит. Но ему не хотелось показывать этим людям ни своей растерянности, ни своего непонимания положения, в котором он неожиданно оказался, и поэтому он, не задерживаясь более, пошел по направлению к ним. Он шел неторопливо, ощущая на лице коросту засохшей крови; чувствуя теперь то, что, казалось, не чувствовал все эти часы: ноющую и колющую боль многочисленных порезов, неглубоких ран, ссадин и синяков. У него не оказалось ни одной серьезной раны, но весь он был в крови, своей и чужой. Одежда его была изодрана, и он, в сущности, был одет в заскорузлые от грязи и засохшей крови лохмотья. Чувствуя все это и ощущая на себе внимательные взгляды незнакомцев, он мог только стараться не уронить свою честь, то есть не показать им, насколько он растерян.
Чужаки все так же стояли у обреза воды и молча смотрели на Меша. Оба они оказались ниже Меша, но ненамного. Оба были высокие, поджарые, мускулистые и, как он понял еще ночью, смертельно опасные. Сейчас он видел, что эти двое были очень сильными бойцами. Пожалуй, в замке теперь, когда из него ушел Меш, не найдется никого, кто смог бы сразиться с ними на равных. И оба были уродливы, как горные духи.
Мужчина, нарочито окинув Меша ироничным взглядом внимательных голубых глаз, присвистнул и, усмехнувшись, сказал:
– Экий ты, парень, здоровый! Но жирок придется скинуть, а то не мужик, а сплошное свинство какое-то.
Мужчина говорил на кавар вайра, но Меш понял, что сейчас говорит не второе, а первое, настоящее лицо, родное для этого странного человека. И говорит оно на совсем другом языке. Что бы ни услышал Меш на кавар вайра, слова мужчины в их истинном значении, не произнесенные, но ощущаемые за привычными уху Меша звуками, существующие в своей природной стихии чужого Мешу языка, не несли смертельного оскорбления и никакого оскорбления вообще.
Меш рыкнул и поклонился.
– О как! – сразу же откликнулся мужчина. – Ты прав, я был невежлив. Прости. Меня зовут Виктор, а ты принц Меш-са-ойр. Очень приятно.
Мужчина поклонился.
– Разрешите, принц, я представлю вас моей спутнице. Дорогая, – мужчина повернулся к женщине и картинно взмахнул рукой в направлении Меша, – его высочество принц Меш-са-ойр. Принц, разрешите представить вам даму Йя.
Женщина улыбнулась и кивнула Мешу. А Меш, уже некоторое время стоявший перед ними, все это время мучительно пытался понять, что же на самом деле не так с этой женщиной, которая буквально напугала его нынешней ночью. И чем больше он пытался, тем меньше понимал. У нее все было намного сложнее, чем у мужчины. Ее второе лицо было много более органичным для нее, чем для ее спутника. Оно было почти родным, но за ним виделось и другое лицо, которое, однако, не воспринималось Мешем как истинное лицо этой женщины. И еще что-то то ли мерещилось ему, то ли и в самом деле ощущалось им на грани воспринимаемого; что-то там, за первым лицом. Третье лицо? Ее истинное лицо под двумя ложными лицами? Он не мог ничего сказать наверняка. Но главным было не это, а совсем другое. Женщина изучала Меша тем же способом, которым изучал ее Меш. И оба они знали о том, что делает другой. Она знала, что он ее изучает и знает, что она изучает его, и знала о том, что он об этом знает. Это было невероятно, но это было, и у Меша имелся только один ответ на вопрос, как это возможно. Так могли проникать в суть вещей колдуньи Сойж Ка. А ведь было и еще кое-что, то, что напугало его при их первой встрече. Материнский запах. Запах его матери. Не то чтобы именно ее запах, но общие свойства, несомненное родство двух запахов, которые не могли совпасть даже случайно.
– Ну хватит в гляделки играть, – снова заговорил мужчина, прятавший за видимым раздражением ироничную улыбку. – Идемте, принц, нас ждут великие дела!
И Виктор взмахнул рукой в сторону озера, как бы призывая Меша, который в это время беспомощно барахтался в словах Виктора, посмотреть на что-то интересное. Меш непроизвольно проследил за его рукой и увидел, как вздымаются воды озера и из них поднимается к небу, взмывает в воздух округлое мощное тело серебристо-серого цвета. Такого Меш не видел никогда, даже представить себе не мог. Впрочем, явление из глубин озера этого чуда не напугало его. Страх умер прошедшей ночью. Но, с другой стороны, это было чем-то выходящим за рамки понимания. Серебристое тело поднялось над водой – оно было не живым, как зверь, но и не мертвым, как камень, – и медленно и бесшумно поплыло в воздухе в их сторону.
– Это… – Виктор явно затруднялся найти подходящие слова, чтобы объяснить Мешу природу необычной вещи. Вещи – понял Меш. Это была именно вещь. Вещь, созданная руками человека, но вещь «живая», исполненная странной неживой жизни, действующая, чувствующая, возможно, даже мыслящая.
