– Стивенс, хорош! – окликнул Джибса рулевой, когда лодка команды Оксфордского университета первая пересекла финиш.
А тот всё продолжал грести. Греб и греб, отчаянно работая веслом, словно неудержимый. Взмах, ещё один. Вперёд!
– Эй! – сидящий позади Стивенсона гребец опустил весло и постучал по плечу. – Джибс, хорош. Мы сделали это! Мы доплыли. Победа! Всё, остановись.
– Победа! По-бе-да! – дружно скандировал Оксфорд, когда «синие» все-таки пришли первыми, вырвав победу у «голубых»
[31]
.
Едва спортсмены выбрались из причаливших к пристани лодок, Джибса окружили сокурсники и, не давая опомниться, стали подбрасывать на руках, выкрикивая «ура!».
– Молодчина! – запыхавшиеся Свен и Альберт, побросав велосипеды, тоже присоединились к остальным, аплодируя. – А? Что я говорил тебе?
Наконец Джибса пришлось опустить на землю, чтобы позволить ему взойти на трибуну и вместе с командой получить заветный кубок. Но Свен обратил внимание, что спортсмен хоть и являлся сегодня победителем, выглядел не таким уж весёлым и вымученно улыбался, послушно позируя окружившим его фотографам. А может, он просто устал.
Настроение у всех было просто великолепное. Это был триумф Оксфорда, и вечером по случаю победы в подобающе украшенном главном зале устроили роскошный праздничный ужин. Свежий воздух, множество новых впечатлений и своя маленькая гонка на велосипеде разожгли у Свена жуткий аппетит. Юноше казалось, что он готов съесть не одну, а целых две порции восхитительного рагу с тушёными овощами и миндальной подливкой, от одного запаха которой желудок призывно заурчал. Да уж, он усмехнулся, Альберт многое потерял. Тот, сославшись на головную боль, остался в их комнате коротать время за томиком Вольтера.
Новые яркие впечатления на время вытеснили из головы Свена мысли о загадочной Машине, привидевшейся ему во сне, и о которой он не переставал думать все последующие дни. Четвёртое измерение. Путешествие во времени.
Он давным-давно дочитал книгу и вернул её в библиотеку, но видение упорно не желало его отпускать. Оно было настолько точным и ярким, что, проснувшись в тот раз посреди ночи, Свен, стараясь не разбудить Альберта, встав с кровати, осторожно включил настольную лампу и просидел, что-то набрасывая и зачёркивая в запасной тетради для конспектов, почти до самого утра.
«Будь у меня подобная Машина времени, – работая, думал Свен, – я бы не тратил такую удивительную возможность на праздное любопытство и не отправлялся бы в будущее. А наоборот, попытался бы спасти родителей и сестру!»
Написанное Свен аккуратно спрятал в нижний ящик своей тумбочки под комплект сменных рубашек и запер на ключ. Не потому что он не доверял Альберту, просто сама суть, изложенная в тетради, была настолько невероятной и фантастической, что Свен попросту боялся прослыть сумасшедшим или, что ещё хуже, лунатиком.
Что бы сказал его тьютор профессор Бигсби, решись он показать ему записи? Уж наверняка бы не похвалил одного из своих любимых студентов за то, что тот так поддался влиянию обычной вымышленной истории.
– Хэлло, Свен! – его легонько толкнул соратник по шахматному кружку долговязый Питер Солсбери, видя, что приятель застыл, держа пустую тарелку в руках, перед центральным столом с едой. – Чего ворон считаешь? Хочешь, чтобы ничего не осталось? Налетай! Говорят, пудинг сегодня просто отличный.
Накладывавшие на тарелки еду студенты наперебой обсуждали лодочный поединок и Джибса, который принёс университету очередную победу. А тот, усевшись за своим столом на привычном месте и рассеянно отвечая на дружеские похлопывания по плечу и поздравления, выглядел совсем невесёлым.
– Джибс, ты сегодня какой-то совсем сам не свой, – участливо поинтересовался подсевший к нему Свен. – Мы же победили! Ты герой!
– Угу, – спортсмен не шутил и не придуривался, а сидел какой-то подавленный, задумчиво уставившись на тарелку, в которой остывала нетронутая еда.
– Что-то случилось? – никогда не видевший Джибса таким Свен даже позабыл, что проголодался.
– Знаешь, в тот день я гостил у матери. И мы получили вести с фронта. Я смотрел и радовался, что брат вернулся с войны на такой красивой машине. А нам привезли письмо, что его больше нет, – Джибс вздохнул и сжал кулаки, хрустнув костяшками пальцев. – Они высаживались в Нормандии в июне сорок четвёртого. Плыли на всех парах. Их десантный бот причалил одним из первых, поэтому огонь со всех укреплений сосредоточили на нём.
Отложив еду, Свен затаив дыхание слушал неожиданную исповедь человека, которого до этого считал бесшабашным и чёрствым.
– Мама так и не пришла в себя, – Джибс стиснул вилку с такой силой, что у него побелели костяшки, и Свену показалось, что он её вот-вот согнёт. – Поэтому я и плыву, – сквозь стиснутые зубы хрипло проскрежетал спортсмен. – Каждый раз. Каждый год. Чтобы доплыть за него. Я пытался попасть на фронт, чтобы отомстить за брата, но родители не пустили.
– Приятель, мне очень жаль… – Свену захотелось поделиться в ответ терзавшей его самого глухой болью, но он вовремя прикусил язык. Ему следовало избегать любых разговоров о своей собственной семье, чтобы случайно не проболтаться. – Тебе нужно восстанавливать силы, ведь так? Это была великолепная гонка! Никогда ничего подобного не видел.
– Спасибо. Правда, эти олухи из Кемджи нас чуть к чёрту не перевернули. А один раз одна из лодок даже затонула, и заплыв пришлось начинать сначала, представляешь? Вот уж где пришлось попотеть. Но так даже интереснее, – впервые за вечер Джибс явно расслабился и улыбнулся, посмотрев на вилку, которую так и держал в руке. – Пожалуй, ты прав. Набью себя под завязку, и спать.
На следующий вечер, во время очередного заседания шахматного кружка, проводимого в одном из уютных уголков библиотеки, где собрались теперь уже ставшие его приятелями Питер Солсбери, Джон Пол, Глэд Ливингстон и Ник Оверфол, Свен обратил своё внимание на красивую доску с расставленными на стартовые позиции фигурами, изображающими древние армии.
Пока Глэд и Пол привычно ломали головы, склонившись над доской сёги
[32]
, он осторожно взял фигурку Офицера, изображённую в виде воина с орлиным профилем, держащего в руках двуручный меч, и с любопытством повертел её в руках.
– Эти фигурки Офицеров напоминают мне одну из работ Арно Брекера, – видя его интерес, сказал Альберт. – Замечательные, правда? Какое изящество, мастерство. Их подарил университету мой отец.
– Брекер? – Свен, нахмурившись, покопался в памяти. – Это тот, что украшал павильон Германии на международной выставке в Париже?
– Да. Арно был официальным монументалистом Третьего рейха и любимцем Гитлера. Большинство его работ были уничтожены во время атаки на рейхсканцелярию. Но речь не о знаменитых Меченосце и Факелоносце, а о его малоизвестной скульптуре Стража границ. Этот Страж выглядел точь-в-точь как эта шахматная фигура Офицера, только в высоту он достигал пятнадцати метров. Такие каменные колоссы Гитлер планировал установить вдоль границ своей Великой Империи. Но не успел, и сотни Стражей границ так и не покинули мастерские Брекера и были уничтожены во время артобстрела.
