Теперь Джерри Спрингер не мечется по сцене. Он замер на одном месте, словно удав Каа перед загипнотизированными им зрителями-бандерлогами.
– Маб, королева фей, со своим маленьким народцем, стремящимся не только забавляться на своих балах, но и не прочь убить попавшего в их власть ребёнка… Птичий остров с его грозным хозяином – вороном Соломоном, принимающим записки от молодых мам, желающих завести детей. По замыслу автора, Дж. Барри, именно здесь, на этом острове, мы все когда-то вылупились из птичьих яиц.
Неожиданно Кейт поймала себя на мысли, что она, подобно остальным зрителям в студии, погружается в транс, повинуясь вибрациям мягкого голоса Джерри Спрингера.
– И, конечно же, недельный карапуз Питер Пэн! Обнажённый малыш столетнего возраста, играющий на своей дудочке. Но это отнюдь не тот Питер, которого мы все знаем как озорного мальчишку с острова «Где-То-Там». Это мрачный младенец, увидевший решётку на родном окне и другого малыша в объятиях матери. Это озорник, заменяющий феям целый оркестр на их бесконечных балах. И, наконец, это тот могильщик, который находит погибших детей на территории сада и хоронит их. А рядом с могильным камнем он ставит второй, чтобы первый не выглядел столь одиноко.
– Что же мы можем подумать о нём, друзья мои? О нём, о маленьком ни человеке, ни птице, «серединка-наполовинку», разъезжающем на своём козле и играющем «последний поцелуй» на дудочке. Как говорит сам автор: «Я только надеюсь, что Питер Пэн не берётся за лопату раньше времени». И я готов подписаться под этими словами!
Последнюю фразу ведущий прокричал с таким неистовством, что зрители тут же проснулись и радостно загалдели:
– Джерри! Джерри! Джерри!
– Спасибо! Вы лучшие зрители! Правда! Мы понимаем, что такая история не могла стать опорой для всемирно известной истории Питера Пэна и не сделала бы его имя нарицательным. Поэтому Питеру пришлось превратиться из младенца в десятилетнего юношу, жизнь протекает не в мрачном Кенсингтонском саду, а в чудесной стране «Неверленд». Нет больше в этой истории детских смертей, есть только хеппи-энд и возвращение Питера к людям. И все счастливы… Но кое-кто решил иначе!
Зрители испуганно примолкли, овации стихли.
– Взгляните на эту девушку! Несчастная Кейт Гринвуд, которую в детстве похитили и закопали, ещё живую, но уже до смерти напуганную, в неглубокой могиле посреди лесной чащи. И тот самый злобный Питер Пэн наших дней у нас в студии. Встречайте! Иллинойсский Могильщик, собственной персоной!
Крики, протяжное «Ууууу!», проклятия и оскорбления посыпались со стороны зрителей, как из рога изобилия. Ведущий призывал их поостыть, но делал это явно с неохотой. Будто говоря, что он тоже с радостью залепил бы этому чудовищу по морде, но вы же понимаете, у нас демократическая страна, правила поведения в обществе, и всё такое в этом же духе.
А тем временем на сцену поднялся высокий мужчина, чьё лицо было скрыто под капюшоном дождевика. Глядя на него, Кейт почувствовала, как от страха у неё перехватило горло, и ей стало трудно дышать. Оживший кошмар из детства шагал прямо к ней, тяжело припадая на одну ногу и оставляя тёмные капли воды, стекающие по его дождевику.
Но вода ли это?
Могильщик, никак не отреагировав на освиставшую его толпу, подошёл к дивану, на котором в ужасе сжалась Кейт, и как ни в чём не бывало сел рядом с ней.
– Друзья, прошу тишины! – повысил голос Джерри Спрингер, и зрители послушно умолкли. – Благодарю! Итак, мистер. Правильно я понимаю, что это именно вы тот человек, которого в прессе окрестили Иллинойсским Могильщиком?
Ведущий сунул микрофон куда-то в темноту под капюшоном, и в колонках прозвучал сиплый низкий голос:
– Да, Джерри, ты прав. Это был я.
– Отлично. Так, значит, это вы, мистер Могильщик, закопали эту бедную девочку в ящике из-под картошки? – ведущий бесцеремонно указал пальцем на сидевшую рядом с маньяком девушку.
В этот момент Кейт поняла, что она вновь стала двенадцатилетним подростком, в ситцевом платье и с синяками на коленках, заработанными от лазанья по деревьям.
– Да. Это моих рук дело.
– Буууууу! – вновь негодующе зашумели зрители. Джерри бросился к ним, подставляя микрофон вскочившей на ноги тучной темнокожей женщине, на вид которой было уже далеко за пятьдесят.
– Если бы это случилось с одной из моих дочурок, я бы лично нашла тебя, ублюдок, и оторвала твои никчемные причиндалы!
– Да! Правильно! Так его!
Ведущий уже протягивал микрофон следующему желающему высказаться. Им оказался прыщавый юноша в футболке с принтом «Звездного пути». Юноша говорил с сильным южным акцентом:
– У нас таких типов на месте уб’вают, с’р! П’лю в голову, и весь раз’вор!
– Линчевать! В тюрьму! Его там свои же порешат! Смерть!
– О, друзья-друзья! – Джерри выбрался из беснующейся толпы обратно на сцену. – В нашем шоу мы никого убивать не будем. Если только заедем кому-нибудь в морду.
Послушный зрительский смех и рукоплескания.
– Но прежде чем вы сделаете окончательные выводы, вы должны узнать ещё одну подробность о нашем иллинойсском Питере Пэне.
В студии повисла гробовая тишина. Спрингер присел на корточки рядом с Могильщиком и произнёс вкрадчивым, с грустной интонацией голосом:
– Но ведь в то же время, мистер, эта девочка была вашей родной дочерью. Дениел, как вы могли поступить так с родным человеком? С частичкой самого себя, а?
Чувствуя, что она по-прежнему не может пошевелиться, Кейт во все глаза смотрела на сидящего рядом мужчину. Вот он скидывает капюшон, и она видит перед собой лицо отца. Сейчас он был намного моложе, чем во времена охоты на Нострадамуса. Время ещё не наложило на него отпечаток от пережитых страданий. Глаза Дениела Гринвуда сияли с такой лаской и любовью, что при взгляде на них сердце Кейт буквально рвалось на части.
– Бельчонок, прости меня. Ты же знаешь, я бы никогда этого не сделал. Это всё они, эти бездушные твари из корпораций. Они сломали меня.
Ведущий вновь подбежал к темнокожей тучной даме.
– Что вы скажете теперь, мэм?
– Ну я же не знала, что его заставили! Но ведь не убил же он её, в конце концов. Значит, парень не совсем пропащий. Я бы простила…
– Да! Правильно! Верно говоришь, сестрёнка!
– А вы, молодой человек? – микрофон уже оказался под самым носом любителя научно-фантастических сериалов.
– Так э’сли энто её папаша, то это их с’эмейное дело.
– Простить! Он же не хотел, его другие заставили!
Улыбающийся Джерри Спрингер затараторил в микрофон, глядя в одну из направленных на него видеокамер.
– Как мы сегодня с вами убедились, друзья, даже самый жестокий Питер Пэн заслуживает шанса на прощение. Право получить второй шанс! Мы вернёмся после рекламы, не переключайтесь!
