«Дженни, ты как?»
Она появилась снизу, зависла рядом со мной и «спросила»:
«Что, черт побери, случилось? Ты хочешь моей смерти?»
«Твоей — не хочу».
«Что это за белая гадость?!»
«Пришлось решать вопрос с милыми обитателями океана, которые вздумали на меня напасть. И белая гадость — это все, что осталось от гадости Белых».
Дженни подставила спину, и я ухватился за ее гребень.
«Интересно, почему на меня они не напали?»
Я пожал плечами.
«На тебя напал Сфинкс. Возможно, Белые последовательны, и в этот раз их целью стал я».
Мы спускались вдоль стены, в оседающих облаках из ошметков рыбы. Дженни время от времени шумно отплевывалась от «гостинцев», попадавших ей в клыкастый рот, я же брезгливо смахивал омерзительные останки с гидрокостюма и про себя думал, что легко отделался. Если бы не ретивая мурена, вцепившаяся мне в ногу, то нападение рыб я прошляпил бы. И тогда, как это ни печально, сдох бы самым банальным образом. Пошел бы на корм рыбам.
Через две минуты мы очутились на месте. Голова Сета в темноте производила страшное впечатление, особенно припорошенная белым снегом из рыбных останков. Да и по-прежнему открытый круглый вход в туннель казался разверзшейся пастью неведомого чудовища. Дженни, не раздумывая, поплыла вперед, я — за ней.
Туннель Белые отстроили достаточно широкий, и плыть по нему не составило труда. Я посветил по сторонам, разглядывая проход, но это занятие мне вскоре наскучило, поскольку стены оказались абсолютно гладкими: никаких рисунков, надписей, ничего. Все казалось тихим и спокойным, но расслабляться я не собирался, решив соблюдать предельную осторожность.
Дженни скользила впереди и ничего не «говорила». Внезапно она резко рванулась вверх, я увидел, что туннель ведет теперь не в глубь острова, а к поверхности. Мы проплыли еще минут пять, и вскоре я увидел, что Дженни вырвалась на воздух, быстро трансформировалась обратно в человеческое тело и лихо выпрыгнула на берег.
Я не торопясь вынырнул и посмотрел на свою помощницу. Дженни стояла на краю круглого колодца, перекидывая ножны с Экскалибуром за спину, так, чтобы рукоять была над правым плечом. Я выбрался на берег, снял все оборудование и огляделся. Мы оказались в довольно большой пещере, с потолка которой свисали огромные сталактиты. Сталагмитов не видно, пол абсолютно гладкий.
Дженни молча разглядывала черный зев туннеля, видимо, пытаясь разглядеть, куда он ведет. Я подошел к ней и сказал:
— Поторопимся, нам надо еще найти Ключ.
Мы вошли в проход и вскоре очутились в полной темноте. Я светил фонариком, пытаясь отыскать какие-либо рисунки или указатели на стенах, и вскоре нашел, что искал. Стрелку, указывающую направление «прямо». Да, Белым не отказать в чувстве юмора.
Туннель закончился, и мы остановились, пораженные. Представьте себе пространство, окруженное высокими каменными сводами, над которыми нет неба: в самой вершине, там, где стены сходятся, сияет яркий огненный шар, имитирующий солнце. А под его лучами стоит пирамида. Точная копия пирамиды Хуфу в Гизе. Рядом с ней высятся два обелиска и два колосса, между которыми расположен широкий каменный алтарь с золотым кругом посередине, Прямо перед пирамидой лежит Сфинкс, что интересно — с целехоньким носом, как будто его только что возвели. Мы с Дженни переглянулись. Такого никто из нас еще не видел. Белые просто превзошли себя.
— Ну и где же нам искать Ключ? — спросила Дженни,
Не ответив, я выключил фонарь и медленно пошел вперед.
— Сделай замеры Силы, — сказал я, обернувшись. — Мне нужно знать, сколько времени у нас осталось.
— Хорошо.
— Ты думаешь, ловушка сработает? — Эпей поднял мозолистые руки и энергично растер темное от загара лицо. — Сдается мне, эта игрушка не сможет обмануть бдительных троянцев. Думаю, наша затея провалится, и мы только зря потеряем время.
Эпей замолчал, увидев, что собеседник — высокий человек в белоснежной тунике — не обращает внимания на его слова. Задумчиво теребя бороду, Он смотрел на черную тень, возвышающуюся над их головами.
— Думать тебе не пристало, мастер, — сказал Он. — Мысли твои сумбурны, и нет в них никакого смысла. Что толку рассуждать о завтрашнем дне, когда тот еще не наступил. Завтра узнаем, удастся ли нам провести троянцев. Пойми одно, Эпей, они молят богов о мире, и мы им подарим мир… Правда, несколько необычным способом.
— О, я нисколько не сомневался в твоей мудрости, великий Одиссей, Просто уж слишком очевидна наша западня.
Он усмехнулся, разглядывая громадного деревянного коня. Потом перевел взгляд на город. Стены Трои возвышались над берегом и войском, собирающим палатки. В лагере ахейцев звенело оружие, но звон этот не боевой, а мирный — воины вкладывали мечи в ножны. Стенобитные орудия и деревянные каркасы шатров тащили к морю, чтобы завтра утром сжечь.
А на стенах города жгли факелы, иногда в темноте можно было различить сверкающие в отсветах живого огня наконечники копий и шлемы. Наверняка троянцы гадают, что задумали ахейцы. Пусть. Завтра они проглотят наживку, послезавтра война наконец-то закончится. Все нам на руку — Парис убит, троянцы молят о мире, боги на нашей стороне, пришла пора положить конец затянувшейся осаде. И да будет так.
Он вдохнул соленый и прохладный воздух Эгейского моря, посмотрел на старика Эпея и сказал:
— Создав этого коня, мастер, ты увековечил свое имя. О тебе будут слагать легенды и песни.
Эпей качнул головой, словно не верил Ему.
— Весел ты, Одиссей. А боюсь я — как бы не перехитрили мы самих себя. Ведь боги…
— Боги любят хитрых воинов, — перебил Он Эпея, — А меня недаром прозывают Одиссеем Хитроумным. Выходит, боги любят меня. А раз боги любят меня, значит, они любят и тех, на чьей я стороне.
Веселый смех разорвал темноту ночи и тихое бряцанье оружия воинов, столпившихся у коня.
— Пойдем, друг мой Элей, — сказал Он, отсмеявшись и хлопая старого мастера по плечу. — Завтрашний день принесет нам победу. Троя падет, и послезавтра мы будем пировать на развалинах города. А теперь нам нужно сделать вид, что мы отправляемся домой. Пой песни, друг мой. Пой песни.
И он пошел легкой походкой к вспыхивающему огнями лагерю. Он обернулся только один раз, чтобы увидеть, как в темноте ночи в брюхо деревянного коня поднимаются вооруженные ахейцы.
Первым делом я осмотрел Сфинкса. Он больше всего подходил для места хранилища Ключа. Пирамида — слишком очевидное место, и я сомневался, что Белые настолько глупы, что поместят Ключ туда, Правда, в египетском Сфинксе, который стоит в Гизе, никто ничего не нашел, но я помнил записки Нострадамуса и его описание путешествия внутрь этой грандиозной статуи, так что решил сначала осмотреть его и только потом обследовать другие постройки.
