— Вызываю Сьюзен Джиннети.
Парнишка восхищенно присвистнул.
— Так это телефон?
Брови Гаса взлетели вверх, но он ничего не сказал — видно, ждал ответа из своего странного телефона. Внезапно он начал говорить:
— Сьюзен? Привет, это Гас Гулд. Ну да, я за ним присматриваю, а еще за этим вашим внуком. Что? Ну да, вашим внуком. Нет, постойте, постойте. Фрэнни тут, рядом. Сказал, что хочет с вами о чем-то поговорить. — Он мне улыбнулся. Я нахмурился. — Ну, Фрэн, валяйте, говорите.
— Каким образом?
Он указал пальцем на мое запястье, и тут только я увидел и понял, что на мне точно такой же браслет, как у Гаса. Такой же был и у малыша. Я нерешительно поднес его ко рту, но я понятия не имел, на каком расстоянии следует его держать во время разговора. Со стороны могло показаться, что я боюсь, как бы эта браслетка меня не укусила.
— Сьюзен?
— Привет, Фрэнни. Что случилось?
Голос ее звучал совершенно отчетливо, но как, черт побери, я ее слышал? Я неуверенно ощупал оба своих уха, но там ничего не было. — Как я ее слышу? Как эта штука работает?
— Линейный матричный тюбинг, — без запинки ответил Гас.
— Что-что?!
— Линейный матричный тюбинг. В общем, усовершенствованный оптоволоконный трубопровод, проложенный в свободном экистическом пространстве…
— Все, забудем об этом! Сьюзен, где ты? Мне срочно надо с тобой поговорить.
— В кафе, Фрэнни. Ты что, не помнишь? Вы с Гасом сказали, что хотите пойти…
— Да, да, забудем об этом. Я должен поговорить с тобой немедленно !
Последовала долгая пауза, потом тяжелый вздох — ну ни дать ни взять мученица на последнем издыхании.
— Надеюсь, это не очередная порция жалоб насчет путешествия? Мне до смерти надоело выслушивать твои тирады…
— Никаких тирад, Сьюзен, и это не имеет никакого отношения к путешествию. Просто надо тебя кое о чем спросить. — Я слышал, как в моем голосе появились нотки безумия и отчаяния. Еще немного — и он будет похож на свисток кипящего чайника.
— Мы в кафе. Ты же знаешь.
— Нет, Сюзи, не знаю. Я даже о том, где нахожусь, узнал всего пять минут назад. Но не будем об этом. Что за кафе?
— «Сперл».
— Перл? Ты в кафе, которое называется «Перл»?
— «Сперл», Фрэнни, «Сперл». Включи свой слуховой аппарат, дорогой.
— Хорошо, я его разыщу. Какая ты теперь?
Она хмыкнула в свойственной ей манере. Мне часто доводилось слышать эти ее смешки во время наших еженедельных обсуждений текущих проблем Крейнс-Вью.
— Как выгляжу? Не хуже и не лучше, чем нынешним утром. На случай, если ты забыл. Пока-а-а!
Гас Гулд решил, что ничего смешнее в жизни не слышал, и снова разразился смехом, напоминавшим рев осла в загоне. Я и забыл, что он мог слышать не только меня, но и Сьюзен.
— Я вам ее покажу, Фрэн.
— Правда? Вот спасибо. А где это кафе «Сперл», или «Перл», или как там его?
— Рядом с нашим отелем. — Гас зашагал прочь, жестом пригласив нас следовать за собой.
Я посмотрел на малыша.
— Наш отель? Что еще за отель? Ни черта не понимаю, что здесь творится! Что не так на этой картинке?
Я пустился за Гасом.
— Все могло быть совсем иначе. Ты сам виноват! Не будь ты таким болваном и не ударь Астопела…
— Переключи канал, сынок. Ты это уже говорил раз сто. Если ждешь, что я извиняться начну, то не дождешься. И вообще, ты еще не сказал, ты-то здесь что делаешь?
— Не знаю. То живу себе своей жизнью, ни в чьи дела нос не сую, то вдруг — бах! — ё-моё, я уже погряз в твоих, как вот сейчас.
— Я тебе не верю. И потом, если мы оказались в таком далеком будущем, почему все выглядит как прежде?
И правда. Если мне теперь семьдесят — восемьдесят, то прошло минимум три десятка лет. Но и по тому немногому, что я видел вокруг, можно было заключить: мир мало изменился. Магазины как магазины, автомобили ездят по улицам, а не летают по воздуху, типа как в фильме «Назад в будущее». В большинстве они стали более плоскими и обтекаемыми, но по-прежнему оставались машинами.
Малыш прервал ход моих мыслей:
— Со мной было точно так же. Когда я попал в твое время, сразу подумал: что-то не больно тут все изменилось. Та же одежка, тот же телик…
— Кто тебя послал в мое время?
Он покосился на меня, на секунду лицо его приняло вороватое выражение, потом отвел глаза и стал удаляться пугающе стремительным шагом. Маленький сукин сын решил смыться. Я заковылял следом со всей скоростью, на какую был способен, нагнал его и тронул за плечо. Он стряхнул мою руку.
— Астопел! Это все Астопел устроил, да?
Звук этого имени произвел на мальчишку магическое действие, он так бешено от меня рванул, что, будь он автомобилем, его покрышки разлетелись бы на куски. Я смотрел вслед ему и Гасу, и тут до меня кое-что дошло.
— Потому что и ты ему двинул! Ты заехал Астопелу по физиономии, верно?
Мальчишка не реагировал, но я-то знал, что угодил в яблочко! Вот почему его так беспокоила моя реакция на этого чернокожего. И по той же причине он принялся вопить, когда я сшиб Астопела с ног. Потому что знал, чем это кончится. Потому что сам проделал в точности то же самое и его швырнули в его собственное будущее, вот как меня сейчас.
— Почему ты меня не предупредил?
Он шел не оглядываясь и ничего не отвечал.
— Слышишь, ты, жопа, что ж ты мне не сказал, что будет, если я ему врежу?
Прохожие начали замедлять шаг, поглядывая на старого пердуна в красном, орущего вслед мальчишке, который явно пытался его не замечать.
— Я с тобой говорю!
Теперь и Гас смотрел на меня, как и половина прохожих, но малыш и в ус не дул. Будь у меня ноги, я бы врубил скорость… Фрэн-младший вдруг остановился, подбоченился и медленно повернулся ко мне лицом, на котором застыла гримаса отвращения.
— Неужто ты еще не допер? Я ничего не могу для тебя сделать! Думаешь, я не сказал бы что-нибудь, если б мог? Думаешь, мне нравится тут торчать? Неужели ты настолько глуп?
— Так хоть объясни, почему не можешь!
— Потому что не-мо-гу!
Мы перекрикивались друг с другом издалека. Рано или поздно мы должны были привлечь внимание полиции; оказалось — рано. Полицейские в Вене одеты в зеленую форму и белые фуражки, отчего они больше похожи на пограничников, чем на полицейских. К нам подошел здоровенный детина с соответствующими здоровенными усами. Его к вам нерасположенность угадывалась за милю и без знания языков. Допрос он решил учинить мне. Вот ведь сукин сын — выбрал немощного старика. В красном.
