– Да, но плавание и каллиграфия – это одно, Филипп, а научиться летать, согласитесь – несколько другое. Вы сами на моем месте разве не были бы так же скептичны?
– Я и был! Пока не встретился с ним и не поговорил с часок. За маисовыми чипсами и кока-колой.
– Ребята, с чем хотите пиццу? С анчоусами? Или побольше сыра? – Прикрыв рукой трубку, Вебер обернулся к нам. Я видел, как у него за спиной Марис хлопочет на кухне с двумя зелеными тарелками в руках.
Филипп встал и направился к телефону. Остановившись передо мной, он сказал:
– Идите и посмотрите на него. Он ждет вас. Все прочие мои слова лишь неправильно вас настроят.
И больше за весь вечер я не услышал от него о шамане ни слова.
Мэнсфилд-авеню находится в Лос-Анджелесе в районе Хэнкок-парка. Стиль домов здесь изменяется от испанского и тюдоровского до постмодерна, но размер в основном один и тот же. Что мне показалось самым интересным – это дворики перед домами. Почти все они были небольшие, но с такими идеально подстриженными зелеными газонами, что создавалось ощущение: толкни слегка бильярдный шар, и он беспрепятственно прокатится из одного конца в другой. Сбавив ход и сверяясь с номерами домов, я заметил необычное множество людей, прогуливавшихся в чопорных темных костюмах, ермолках и с длинными, до середины груди, бородами. Позже Венаск сказал с застенчивой улыбкой, что это агенты секретной службы. Когда я спросил, чьей, он расхохотался.
– «Чьей?» Это вы хорошо сказали, Уокер. У вас хорошее чувство юмора. Мы им еще воспользуемся.
Не знаю, каким я ожидал увидеть дом шамана, но жилище Венаска ничем не отличалось от других домов того квартала – узенькая прямая подъездная дорожка вдоль края газона, ведущая в гараж за домом, где был запаркован сверкающий черно-серебристый джип. Сам дом был цвета хаки, с коричневыми железными карнизами и декоративными, отделанными железом навесами над всеми окнами первого этажа. Большинство окон были широко распахнуты, и, когда я подошел, до меня донеслись громкие звуки работающего телевизора.
Прежде чем нажать на звонок, я ненадолго остановился, стараясь определить по звуку, что за передачу смотрит шаман. Возможно, это сказало бы мне что-нибудь о хозяине. Как по команде, зазвучал мотив «Я люблю Люси». Я посмотрел на часы – было три часа дня. Я прибыл точно в назначенное время. Заглянув в окно, я увидел толстомордого черно-белого бультерьера, он, выпрямившись, стоял на кушетке и смотрел прямо на меня. Я попятился. Пес напомнил мне львов перед Нью-Йоркской публичной библиотекой. Как только я позвонил, он резко гавкнул, неуклюже соскочил с кушетки и бросился к двери.
Я нервничал, и то, что долго никто не откликался, не успокаивало. Меня подмывало позвонить еще раз, но я удержался. Покажу шаману свое терпение. Может быть, это один из первых тестов.
– Минутку, минутку, иду! Собака снова гавкнула. Один раз.
– Заткнись, Кум! Ты же знаешь, кто это. Я выпрямился и постарался быстренько решить, какое выражение придать лицу, когда он откроет дверь. Мне на память пришел прочитанный когда-то загадочный дзенский коан: «Покажи мне свое изначальное лицо – лицо, которое было у тебя до того, как родились твои родители».
– Привет, Уокер! Давно вас жду. Не знаю, как это случилось, но первым делом я увидел свинью. Она была стального цвета и примерно того же размера, что и собака. Это определенно была свинья, но в уменьшенном масштабе, с прогнутой спиной. Виляя своим жилистым хвостом, как счастливый пес, она подошла и с громким фырканьем обнюхала мою ногу.
– Это Конни, а собака – Кумпол. Мы только что пообедали. Хотите бутерброд?
Шаман был низенький и толстый, с белыми волосами ежиком. И с ничем не примечательным лицом. Он напоминал то ли полицейского на пенсии, то ли продавца хот-догов. На нем была красная рубашка с короткими рукавами и широкие рабочие брюки. Единственным необычным в его внешнем виде было только то, что он был бос.
Я не знал, что ответить на предложение бутерброда, и сказал:
– Это было бы здорово, – хотя и не был голоден. Мне было не оторвать глаз от свиньи и бультерьера. Они стояли рядышком, и свинья облизывала морду псу, медленно и тщательно.
– Великолепно. Я купил сегодня у Кантора копченой говядины. Пойдемте на кухню. Только остерегайтесь Конни. Она любит прислоняться. Наверное, слабоваты ноги, или что-нибудь в этом роде.
Конечно же, когда я пошел, свинья двинулась вместе со мной, не отставая и тяжело наваливаясь мне на левую ногу. Жилище Венаска было поистине удивительным. Хотя и затененные от дневного света, комнаты были заполнены яркими, блестящими предметами и мебелью, так что ощущалось, будто повсюду солнце. Мягкие круглые кресла и кушетки покрывали узоры в стиле Лилли Пулитцер – тропические цветы и экзотические птицы. Натертый паркет светлого дерева легко покрывали горчично-лимонно-малиновые коврики. Ел шаман за белым ротанговым столом в белой столовой. Свинья остановилась там и рухнула на белый пушистый ковер, словно долгий путь в кухню слишком ее утомил. Увидев это, Венаск остановился и покачал головой.
– Дай свинье «Эм-энд-эмз», и она рухнет с копыт долой средь бела дня. Весь этот сахар идет прямо ей в голову. Больше никаких конфет, Конни. Не знаю, зачем я тебе это позволяю.
Свинья посмотрела на него и взвизгнула. Он снова покачал головой и двинулся на кухню.
– Эта свинка какой породы?
– Вьетнамской. Старая вьетнамская свинья. В Германии ее зовут «вьетнамская вислобрюхая». Не очень приятное имя, правда? Особенно для такой умницы. Она составляет компанию Кумполу, когда меня нет рядом.
В кухне было все по-другому. В отличие от цветистого, женского духа прочих комнат, здесь все было кафель и нержавеющая сталь. Очень высокотехнологично и «модерново», но таким интересным, оригинальным образом, что я не переставал озираться, пока хозяин готовил бутерброд.
– Чудесное помещение.
– Нравится? Ее проектировал Гарри Радклифф. Знаете Гарри?
– Архитектора? Еще бы.
Я не сильно разбирался в архитектуре, но Радклифф был так знаменит, что было трудно его не знать. Кроме того, он являлся одним из героев Марис, и у нее по всей квартире висели фотографии его зданий.
– Ну а Гарри одно время занимался у меня. Забавный, забавный человек. После окончания я попросил его спроектировать мне кухню вместо оплаты наличными. Но знаете, ничего слишком дорогого. Что-нибудь для старика, который любит прямые линии и чистые углы. – Он посмотрел на меня через плечо и подмигнул. – Я расскажу вам кое-что интересное. Гарри один из самых модных архитекторов в мире, верно? Но вы не представляете, что за медведь наступил ему на ухо! Единственное, чему ему следовало научиться, это слышать музыку. Поэтому я научил его играть на аккордеоне. Теперь у него их, кажется, три. Но даже после того, как он научился, вам бы вряд ли понравилось оказаться в одной комнате с ним и его инструментом, когда он играет. Великий архитектор – а никудышный музыкант. – Венаск улыбнулся и протянул мне бутерброд с копченой говядиной. – Ну, где же у меня горчица?
