Кстати, о женщинах. Керро Васкес уже несколько часов болтается в лавке, но до сих пор никуда не отлучался. Его что, кастрировали? Ну и дела… Приехали, а дом пустой, как после чумы. Сестра уехала домой, а Беатриче сорвалась в Кадиз.
– Кстати, Керро, а какого черта сестра уехала в такую погоду? Мозгов нет? Подождать не могла? Или у нее окончательно от стресса крыша поехала?
– Эльмира, – осторожно начал Керро, – уехала неделю назад.
– Погоди! Что-нибудь с Шарлем?!
– Нет, с мальчиком все нормально. Ему нужно время, чтобы все забыть.
– Ты уверен?
– Абсолютно! – всплеснул руками Васкес. – Моя дочка такой же вернулась. Когда Майкл ее привез домой. Молчала целыми днями и плакала. Как испуганный зверек. Сейчас уже лучше. Все будет хорошо! Я уверен.
– С моей сестрой будет сложнее.
– Она очень зла на тебя, – честно признался он. – Ты даже себе не представляешь как!
– Ты будешь удивлен, Керро, но я прекрасно представляю. Она что-нибудь просила мне передать или так… ограничилась неприятным пожеланием?
– Письмо. – Васкес, кряхтя, нагнулся над прилавком и достал из ящика конверт. – Она просила передать тебе это письмо.
Письмо, говоришь… Больно тощий конверт, для письма брату. Пока разворачивал и читал эти каракули, Керро бродил по лавке как неприкаянный и что-то бурчал под нос.
М-да…
Если быть предельно откровенным и кратким, то моя сестра сообщала мне следующее: виноват во всех бедах… грязный наемник… позор семьи… горе для родителей… паскуда… сволочь… негодяй…
Не буду утомлять перечислением всех моих грехов. Хватит и того, что уже сказано. В конце письма Эльмира меня убедительно просит не появляться в ее жизни. Никогда! Это слово было подчеркнуто. Дважды. Одним словом: я обязан забыть о существовании сестры и не искать способов для примирения.
Пока я читал, Керро схватил шляпу и собрался куда-то бежать.
– Погоди, amigo! Ты куда?
– В банк.
– Прекрасно, – кивнул я. – Ты очень вовремя.
Расстегнув свой рюкзак, я достал пакет с деньгами и разложил его на прилавке. Под изумленным взглядом приятеля отсчитал пятьдесят тысяч экю и протянул ему.
– Керро, если тебе не трудно, отправь эти деньги. – Я взял с прилавка визитку, напряг память и написал на обороте имя, фамилию и шестнадцать цифр. – Вот на этот счет.
– Сестре? – Он понимающе кивнул.
– Да, это ее деньги.
– Хорошо, отправлю. Мне жаль, что у вас так получилось…
– Не переживай, Керро! – Я грустно усмехнулся и похлопал его по плечу. – Ты, главное – деньги не потеряй.
– Я провожу мистера Васкеса. – Со стула поднялся один из парней Майкла Беннета и поправил на плече автомат.
– Спасибо.
Когда они ушли, я сел на прилавок, потрепал Рино по холке и неторопливо закурил. На душе было мерзко и гадко. Хотелось напиться. Или пристрелить кого-нибудь. Лучше всего – и то и другое сразу. К моему счастью, вернулись Поль с Майклом. Убивать мы никого не стали, но напились в тот вечер, как последние свиньи. Даже в кабак не пошли. Заказали закуску в соседней таверне и надрались у меня в мастерской.
Деньги, которые мы с Полем «заработали» на последней операции, пошли на уплату долгов. Опасаясь, что купюры, найденные в доме старика Ахлакова, могут быть помечены, мы провернули несколько операций, чтобы «отмыть» деньги. Помогли связи Майкла. Я вернул долг Михаилу Демидову, Полю Нардину. Рассчитался с Майклом и его ребятами. Отдал пять тысяч экю нашему шерифу и добавил немного сверху, за их негласную помощь моей семье.
Сезон дождей подходил к концу. Поль Нардин и Майкл Беннет собрались уезжать. Наши дела закончились. То, о чем я говорил с Джебраилом, ждало своего часа. Нардин предлагал свою помощь, но я отказался. Эту проблему я решу сам…
Через неделю уходил первый конвой. Первый – после окончания «мокрого» сезона. Да, он наконец закончился. Еще неделю будет моросить мелкий дождик, но это уже мелочи. Кстати, это частный конвой. Орденские начинают работу позже. Когда подсохнут дороги.
У грузового терминала Ордена выстраивались в колонну машины и ругались водители. Охранники, шалея от бессмысленных попыток навести порядок, носились вдоль колонны и матерились на всех языках мира. Ничего, так всегда бывает.
Какая-то женщина, в синем рабочем комбинезоне, устала от ожидания и вылезла из машины. Поймав за рукав начальника конвоя, она, не стесняясь в выражениях, выдала такую сочную руладу, что все застыли от восхищения. В толпе послышались смех и язвительные советы охранникам.
Мы стояли у машин и курили. Майкл наблюдал за работой охраны и что-то недовольно бурчал. Поль курил третью сигарету подряд. Иногда я ловил его вопросительный взгляд. Нет. Спасибо, Поль! Извини, но это моя проблема.
– Пора бы уже ехать! – сказал Нардин и выбросил недокуренную сигарету. – Иначе мы застрянем еще на день.
– Давно пора, сэр! – хмыкнул Беннет и проводил взглядом сочную дамочку. Блондинку, лет сорока. Женщина, перехватив его взгляд, улыбнулась и неожиданно подмигнула. Майкл удивленно захлопал глазами и захрипел что-то нечленораздельное.
– Что?
– Да, сэр! – Наш бравый техасец откашлялся и взял себя в руки. – Пора ехать домой и наконец увидеть свою старушку. Если честно, парни, то я по ней соскучился.
– Еще бы! Она уже ждет не дождется! Получишь на орехи, старый бродяга.
– За что?!
– За все хорошее. За сочных блондинок и тощих брюнеток.
– Карим прав, – с серьезным видом кивнул Поль, – твоя жена приготовит хороший ужин – и ты размякнешь. Потом устроит тебе допрос – и ты расколешься как грецкий орех!
– И что будет потом? – поинтересовался техасец.
– Потом она возьмет в руки сковородку. Или зонтик. И выпишет тебе сочный, точечный…
– Массаж, для тонуса.
– Да, сэр. – Майкл похлопал себя по животу и усмехнулся, – моя старушка быстра на руку. И чем старше мы становимся, тем больше она ревнует.
– Просто ты слишком разошелся, Майкл! Как говорят русские: «sedina v borodu – bes v rebro!»
– И что это значит? – покосился на меня Беннет.
– Это значит, старина, что ты стареешь. И все чаще начинаешь бегать к девочкам из борделя! – пояснил я.
– Ничего подобного. Это грязная ложь, – вальяжно отмахнулся техасец, – просто я так тренируюсь, чтобы не разочаровывать свою старушку. Надо же держать себя в форме!
– Вот за эти тренировки и получишь. И за форму тоже.
– Конечно, она будет ворчать, – кивнул Майкл и забубнил себе под нос. Будто сам себя уговаривал. – Будет. Но по-доброму…
