Как давно этот «прут» здесь… и для чего предназначен? Может, сквозь него внутрь «Гемлока» поступает ядовитый газ, который должен вывести из строя всех находящихся на борту? Или эта штуковина просверлила отверстие в корпусе, и по ней внутрь корабля пробрались чужеземные солдаты, которые прямо сейчас крадутся по темным коридорам и устраивают в них засады? А что, если эти чужаки умеют принимать облик тех, на кого собираются напасть, и существо, которое выглядело как сержант Аархус, на самом деле какой-нибудь отвратительный слизняк, который только и ждет удобного случая внедрить в меня свое мерзкое семя?
Разумеется, все это было из области фантазий. Все чужаки, встреченные мной после того, как я покинула Мелаквин, разочаровали меня своей примитивностью: во всяком случае, форму они менять не умели, да и вообще ничего необычного делать не могли. И какой, спрашивается, смысл быть чужаком, если ты не обладаешь сверхъестественными способностями, чтобы вселять ужас в сердца представителей других рас? Если ты не в состоянии лишить жизни или разума чуждое тебе существо, то с таким же успехом можешь оставаться дома.
Но, конечно, чужаки никогда не интересуются моим мнением… Тупицы, что с них взять?
ДЛЯ ЧЕГО ПРЕДНАЗНАЧАЛСЯ «ПРУТ»
– Дерьмо, – прошептал Аархус, глядя на «прут». – Выходит, нас пометили?
– Судя по всему, это так, – ответил Нимбус. – Шадиллы, надо полагать, выстрелили в «Гемлок» этой штуковиной, словно торпедой.
– Что это, по-твоему? – спросил Аархус. – Может, приводной маяк?
– Скорее всего. Когда «Звездная кусака» врезалась в корабль шадиллов, она так или иначе вывела их из строя – например, повредила двигатели. Шадиллы увидели, что нас подобрал «Гемлок», поняли, что не сумеют продолжить преследование, пока не произведут у себя ремонт… ну, и пометили ваш корабль с помощью сигнального устройства, которое поможет им найти нас.
– Ты уверен, что это просто сигнальное устройство? – вмешалась я. – Может, это труба, в которой прячутся захватчики, способные менять облик и запрограммированные заменить нас – одного за другим ?
– Давайте придерживаться теории маячка, – вздохнул сержант. – Если нам повезет, мы успеем эвакуироваться с «Гемлока» и будем на полпути к Джалмуту, когда шадиллы наконец отремонтируют свое судно. Мне доставляет удовольствие представлять себе, как эти ублюдки приближаются к «Королевскому гемлоку», чтобы захватить его, и обнаруживают, что это всего лишь пустая коробка.
За нашими спинами грохнул люк шлюзовой камеры. Когда мы вышли на приемную платформу, Аархус закрыл его за собой, но сейчас люк снова распахнулся, и показались Уклод, Ладжоли, леди Белл и лорд Рей, плюс моя лучшая подруга, которая, видимо, уже договорилась с капитаном Капуром.
Фестина сморщила нос, когда вонь «Предназначения» обрушилась на нее; но тут же справилась с собой и изобразила на лице полнейшую невозмутимость. Уклод же, в отличие от нее, согнулся пополам, схватился за живот, начал издавать характерные звуки и изверг свой последний обед прямо на пол. Ладжоли положила руку мужу на спину и слегка развернула его, как бы говоря: «Сюда, сюда…». Однако потом и сама заклекотала, содрогаясь всем телом.
Когда женщина таких размеров сотрясается, возникает очень сильная вибрация. Мне показалось, что даже пол задрожал у нас под ногами. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я едва сообразила вовремя отпрыгнуть назад; по счастью, я великолепная прыгунья, потому что содержимое желудка Ладжоли забрызгало все вокруг.
– Дивиане… – пробормотал Аархус, глядя на свои загаженные сапоги. – Столько усилий биоинженерной мысли, чтобы создать тридцать пять подвидов этой расы, и у всех слабый желудок.
– Ах вы, свиньи! – закричала леди Белл. – Испачкали нам пол!
Несколько мгновений мы молча смотрели на нее, а потом даже Уклод и Ладжоли расхохотались.
КРАЙНЯЯ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ
Леди Белл была не из тех, кто мирится с тем, что над ней смеются. Издавая сердитые свистящие звуки, она нажала кнопку на поясе своего космического костюма, и он сполз с нее, словно увядшая трава. Тело под ним оказалось в точности таким, как костюм, – ядовито-зеленым с фиолетовыми пятнами. На мгновение она замерла (костюм грудой лежал у ее ног), и у меня создалось впечатление, будто кашлингианка встала в позу, рассчитывая услышать восхищенные ахи и охи по поводу своей обнаженной особы или, по крайней мере, увидеть, как мы с завистью таращим на нее глаза. Когда ничего подобного не произошло, леди раздраженно отпихнула костюм ногой и протопала к электронному пульту управления, встроенному в стену. Из бесчисленных отверстий на ее теле полились свистящие звуки; видимо, это были инструкции на языке кашлингов, потому что спустя несколько секунд шлюзовая камера закрылась, и корабль угрожающе задрожал.
– Эй, вы! – воскликнула она. – Теперь, потратив впустую массу времени, может, вы наконец будете так любезны приступить к записи?
Никто не ответил. Дивиане все еще стояли, согнувшись, Фестина сквозь потолок глядела на «Королевский гемлок». Я могла даже сказать, в какой момент она заметила «прут», приклеившийся к корпусу; именно тогда ее челюсти крепко сжались и резко обозначились скулы.
– На вашем корабле есть сканеры дальнего действия? – спросила она у Белл.
– Конечно.
– Можно посмотреть показания приборов?
– Когда доберемся до студии записи! – рявкнула леди Белл. – Пошли!
И, не дожидаясь ответа, она зашагала к двери в дальнем конце комнаты. Длинные конечности позволяли ей передвигаться так быстро, что мы не сравнялись бы с ней, даже если бы бежали. Впрочем, никто такого желания не проявил; в результате кашлингианка была вынуждена остановиться у входа, жестами подгоняя нас.
Фестина, однако, не торопилась. Склонившись к супругам, она спросила:
– Вы в порядке?
– Да, конечно… – промямлил Уклод. – Просто… пока привыкнешь к этому запаху…
– Я останусь с ними, – сказал Нимбус. – Чтобы удостовериться, что с ними все хорошо.
– Не стоит. – Уклод вытер рот. – Мы пойдем с вами. Правда, душечка? – спросил он жену.
Ладжоли молча кивнула. Вид у нее был жалкий: то ли ей в самом деле было плохо, то ли она стыдилась того, что ее вывернуло на людях. Заповеди «женственности», навязываемые странным воспитанием Ладжоли, все еще оставались для меня тайной за семью печатями. Тем не менее я подозревала, что извержение из себя наполовину переваренной чойлаппы не рассматривается как признак женского очарования.
МЫСЛИ О ДУХОВНОМ ПРИЗВАНИИ
Коридоры «Предназначения» оказались не чище платформы – заваленные остатками пищи, которые лучше было не рассматривать, комками мятой бумаги, сломанными керамическими подсвечниками, коробками с мятой одеждой. Большинство коробок придвинули к стенам в попытке освободить путь, но коридоры были слишком узки, и поэтому часто приходилось просто перешагивать через препятствия. Кашлингам, с их длинными ногами, это давалось легко; нам же приходилось гораздо труднее.
