При прохождении по пейджеру сигнала «ситуация два» Банда десяток раз чертыхался, натягивал, не особенно торопясь, спортивный костюм и крое-; совки и, приготовив кофе, сидел у окна на кухне и курил, высматривая дежурную машину их группы, которая должна была за ним заехать.
Самой хлопотной и неприятной оказывалась «ситуация один» — при этом сигнале муж, сразу посерьезнев, вскакивал с постели и, даже не вспоминая про чашечку обязательного утреннего кофе, исчезал в темноте двора, не дожидаясь, пока за ним заедут. После такого сигнала он мог не появляться дома два-три дня, а когда возвращался, то сразу же заваливался спать, как правило, чуть ли не на целые сутки.
«Прости, Алинушка, — говорил он ей всегда после очередного возвращения, — работа у меня такая дурацкая. Хлопотная какая-то, нервная. Любят периодически нас дергать, чтобы мы особо не расслаблялись».
Алина все прекрасно понимала, не обижалась на него, не устраивала ему дома сцен, только тревожилась каждый раз — где он пропадает все это время?
Что делает? Сыт ли он? Тепло ли ему? Не угрожает ли ему какая-нибудь опасность?
— Что-то серьезное было? — каждый раз спрашивала она одно и то же после его возвращения, всеми силами стараясь рассмотреть в глазах мужа искренний ответ.
И он не отворачивался, не прятал от нее взгляда, абсолютно честно, как ей казалось, отвечая:
— Нет, что ты! Ерунда, обычная тренировка. Учебная, так сказать, тревога. Ты же понимаешь, у нас служба такая — как в армии.
— Да, конечно.
И Алина действительно всегда верила ему, потому что сомневаться в правдивости сияния его голубых любимых глаз было выше ее сил.
Но сообщения с таким сигналом, как на этот раз, — «ситуация ноль» — за эти два года его службы на пейджер еще не сбрасывалось, и теперь Алина явственно почувствовала, как тревожно сжалось ее сердце.
Она постаралась подальше отогнать от себя тоскливые предчувствия.
— Саша, слышишь… — легонько потрясла она его за плечо. — Вставай!
— Что такое? Почему тревога? Что случилось? — не сразу сообразил спросонья Банда, где он и что с ним происходит, а затем, отогнав сон, быстро открыл глаза и резко сел на постели. — Что, Алинушка, произошло?
— Читай — пейджер твой только что сработал. «Ситуация ноль».
— Что?! — Банда вдруг резко встрепенулся, выхватил из ее руки пейджер, и даже в темноте Алина разглядела, как изменилось выражение его лица. Он внимательно вчитался в полученное сообщение.
— «Ситуация ноль», — почему-то еще раз испуганно повторила Алина.
— О, ч-черт!
Его выбросило из кровати, как будто под одеялом сработала мощная пружина. В одно мгновение Банда оделся, Схватил ключи от своего старого «Опеля», доставшегося ему после гибели Олежки Вострякова, и уже готов был выбежать из комнаты, как вдруг остановился на пороге, обернувшись к жене.
Алина сидела на кровати все в той же позе, и из ее огромных глаз вот-вот готовы были покатиться слезы.
В своей кроватке, разбуженный шумом собиравшегося по тревоге Банды, заворочался и что-то встревоженно залопотал маленький Никитка.
Алина приложила палец к губам, знаком приказывая Банде вести себя потише, и несколько раз слегка качнула кроватку, успокаивая сына.
Банда на цыпочках вернулся, опустился перед ней на колени и притянул ее к себе:
— Алинушка, я прошу тебя — не волнуйся. Со мной все будет хорошо, — зашептал он, целуя ее глаза, волосы, губы…
— Что такое «ситуация ноль»?
— Алина!
— Я давным-давно уже Алина!.. Саша, скажи мне правду, это опасно?
— Ну что ты! Это обыкновенная учебная тревога. Просто она проходит под наблюдением высшего начальства, поэтому и подняли такой переполох…
— Сашенька, милый, я прошу тебя — будь осторожен. Ты мне обещаешь?
Он еще раз поцеловал ее, стараясь скрыть свое смущение, — первый раз в жизни напропалую врал жене:
— Все, милая, пока. Мне уже пора бежать…
Он исчез за дверью, а Алина так и не смогла уснуть до самого утра.
Забрав к себе в постель Никитку, она долго беззвучно плакала, нежно прижимая к себе малыша.
Она чувствовала, как где-то в темноте ночи ее Банда, ее милый любимый муж Сашка вступает в бескомпромиссное единоборство с чем-то безмерно страшным и опасным.
Если бы это было не так, его услуги — услуги суперпрофессионала, в чем он сам не раз признавался, — не пригодились бы…
II
«Ситуация ноль» на пейджере — это действительно было более чем серьезно.
Этот сигнал означал боевую тревогу…
Банда вел свой старенький, но все еще довольно резвый «Опель» по не замирающим даже в ночное время улицам Москвы на предельной скорости, не обращая внимания на светофоры и дорожные знаки.
Когда на скорости около ста сорока километров в час он пролетел мимо патрульного «жигуленка»
ГАИ, тот включил было мигалку и дернулся вслед, но, тут же потеряв «Опель» из виду, лишь поднял тревогу, сообщив по рации номер «взбесившейся» машины.
Следующий патруль продержался за «Опелем» минут пятнадцать, но ни времени, ни желания останавливаться для выяснения ситуации у Сашки не было.
В районе МКАД гаишники попытались было перекрыть ему дорогу, сделав даже несколько предупредительных выстрелов из автоматов в сторону бешено летящей машины. Но Банда, пригнувшись, только выругался и проскочил по полосе встречного движения, свернув на левую обочину, обогнув блокирующие дорогу грузовики.
Наконец в сопровождении двух машин ГАИ с включенными проблесковыми сигналами, прицепившихся к его хвосту и здорово помогавших расчищать дорогу, Банда подъехал к воротам загородной базы отряда — месту сбора по сигналам «ситуация ноль» и «ситуация один».
Предъявив охраннику через опущенное стекло удостоверение, Банда рванул через ворота, которые тут же закрылись за его машиной, оставив охранника разбираться с гаишниками о правомерности подобного стиля вождения автомобиля по столичным улицам.
Быть может, он зря так рисковал, но боевая тревога в его спецподразделении была объявлена впервые.
«Все, успокойся, хватит нервничать. Особенно перед ребятами распускаться нечего!» — приказал сам себе Банда, вбегая в здание штаба.
Как майор Бондарович ни торопился, полковник Котляров, руководитель управления, все равно оказался здесь раньше него, и Банда понял, что вызов пошел с самого верха, скорее всего от генерала Мазурина…
* * *
