Контракт выглядел вполне приемлемо: ни тебе подводных камней, допускающих разночтения, ни запутанно-многозначительных отступлений, склонных обернуться в самый неподходящий момент своей противоположностью. Нанимаемый обязуется выполнять приказы, наниматель – платить в срок. Срок – тысяча земных суток, отсчет – с момента подписания. Оплата – двести пятьдесят тысяч евро. (Ого!!!) В случае гибели – вся сумма плюс еще двадцать процентов переходят наследникам (указать наследников). В случае ранений, повлекших за собой ухудшение здоровья, срок контракта сокращается; проценты (сверх основной суммы) – уточняются. Контракт разрывается без компенсации в случае предательства, невыполнения приказа, дезертирства. По окончании контракта легионеру предоставляются любые документы и гражданство любой страны. Подписи, печати… Все чин чином.
А ведь убивать придется, – подумал Филипп. – Хорошо, если только раков. Готов ли ты к этому, Филипп Артамонович? Генка Саркисян, которого я знаю, конечно, не стал бы воевать за гнусное дело, это факт. Но не изменился ли он? В жизни всякое случается. Да нет, наверное, фотографию вон сохранил ведь… Ну, решайся, парень! Работа черна, зато денежка бела!
Он вздохнул поглубже… и расписался, запоздало соображая: Ну а откажись я, тогда что?… Плазменный разряд в башку?
Потолок не рухнул, а Игорь Игоревич не набросился на него с возмущенным: Как смеешь сидеть, солдат, в присутствии офицера?! Он меланхолично продолжал хрустеть витаминным своим овощем, лишь кивком головы продемонстрировав, что заметил решительный шаг, совершенный Капраловым.
Ребятки за дальним столиком однообразно показали новоиспеченному легионеру большие пальцы в знак одобрения и неспешно удалились. Надеюсь, – подумал Филипп, – они не были подсадками, генерирующими в новичках заряд оптимизма…
Игорь Игоревич заглотил еще стакан воды, отделил один экземпляр контракта для Филиппа, собрал оставшиеся листы в аккуратную стопочку и убрал в неизменный внутренний карман.
– Можете задавать вопросы. – Он доверху наполнил стакан пузырящейся кристальной жидкостью и поднес к губам.
– А мамку на присягу пустят? – живо полюбопытствовал верный себе Филипп.
Игорь Игоревич от неожиданности поперхнулся водой и пораженно уставился на него.
Ражий детинушка, пышущий силой и обаянием, с густыми каштановыми волосами до плеч и очень юным, почти мальчишеским лицом, с мягкой, но вполне мужественной линией подбородка, соболиными бровями, румянцем во всю щеку, смеющимися серыми глазами и серебряным кольцом в ухе, терпеливо ждал ответа на свой идиотский вопрос. Его плутовато-дурашливая непреходящая полуулыбка и манера певуче говорить, слегка окая и употребляя не всегда верно ударения, могли бы принадлежать деревенскому простачку. Как и огромные мозолистые руки, привыкшие к тяжелому и постоянному крестьянскому труду, – настоящие стальные грабли с короткими крепкими ногтями, узловатыми пальцами и жилистыми загорелыми предплечьями. Да вот только простачком-то Филипп как раз не был. Игорь Игоревич знал об этом превосходно, лучше, чем кто бы то ни было. Агенты, работавшие со сбором информации, давали характеристики скорее обратные…
* * *
Валов Вадим, 59 лет, начальник группы, ГНИИТП. Филипп? Кулаки пудовые, голова кудрявая, слава богу, что еще пока что не дырявая! Песня. Он же и поет частенько… Бабы его любят!… Язык без костей. Да, болтун, я это и имел в виду. Нет, инженер он как раз неплохой. Что там, – хороший, цепкий.
Пивоваров Павел, 41 год, военный пенсионер. Капралов – солдат от бога. Чутье у него на опасность – просто отменное. Выдержка. И стреляет… Глаз – ватерпас! И надежный. Но трепло-о… К этому я долго привыкнуть не мог. То хочется ему рот заткнуть, а то уши – себе. Поет еще здорово.
Савченко Никита, 24 года, охранник. Капрал? Капрал – это черт! Никому не говорил, а вам скажу: он же, пес, меня в любом виде, как сраного, бьет! А я его на 30 килограммов тяжелее, понятно?! Со мной Долото в спарринг идти опасается, у меня удар – центнер с лихуем! А он только ржет. И к Маре моей он яйца подкатывал, кобелина… Не-ет, я его все равно порву, пса!
Надкорытов Дмитрий, 30 лет, инженер, сосед по общежитию,…ха, супермен, везунчик. А с девчонками он знаете как! И ведь ни одна на него не в обиде. Казанова!… Я свою Ксюху с ним наедине ни за какие ковриги бы не оставил, хоть она меня и любит. Почему? Говорю же, везунчик, особенно с женщинами. И поет, как Орфей. И мышцы, ого-го!
Сафиуллина Анжелика, 28 лет, владелица тренажерного зала FLEX-2000,…сложение превосходное, пропорции – находка, мускулатура сухая – ярко выраженный мезоморф; силовая выносливость нечеловеческая. Не был бы ленив, стал бы чемпионом. По бодибилдингу, конечно! Ах вас это интересует в последнюю очередь!… Что же в первую? Понимаю. Да, мы были вместе. Недолго. О, Фил – это нечто! Глаза его, волосы, голос, пластика… а красив! И все-таки хорошо, что мы расстались. С ним было восхитительно, но – непосильно. Детства в нем много, что ли?… Нет, не объяснить.
Капралова Полина, 53 года, мать.…чуть какая обида – в слезы; нюня был страшный! Но заметьте, только от обиды, от жалости; от боли или страха – никогда. Теперь-то вырос, конечно, однако подозреваю – мягкость эта в нем осталась; а куда ей деться? Никто этого, конечно, не знает. Ну, ему и не к лицу слабость свою показывать. Еще бы: мышцы, медаль, ранение, – мужик! Дрался мальчишкой часто, в драках тоже не ревел; весь в синяках придет, губы разбиты – как оладьи, сам смеется. Везло ему всегда, это точно. С девочками вот только нехорошо себя ведет. Знаете, какая его любимая частушка? Я гуляю, как собака, только без ошейника. Не бросайтесь вы, девчата, под меня, мошенника! Поет он здорово. И на баяне… Стреляет – лучше меня, а я ведь мастер спорта по биатлону, до сих пор еще могу кое-что.
Капралов Артамон, 57 лет, отец.…горжусь, а что? – он истинный Капралов – сильный, умный, красивый. Совсем как я, ха-ха-ха! Девок зело любит… А девки – его! Работящий, но – в меру, в меру… Независимый, побеждать обожает, но не лидер, нет. В рыбалке ему везет – всегда, зато охоту недолюбливает. Зверушек ему жалко. Минусы его тоже фамильные. Хвастун, высоты боится, горе если какое – слезки на колесках. Ну, да это мужику не зазорно, богатыри вон былинные, витязи разные – тоже плакали частенько.
И еще десятки предельно откровенных характеристик, данных родственниками и знакомыми, забывшими об этом, разумеется, напрочь. И сотни часов наблюдений, и анализы, и тесты, и прогонка результатов через компьютер. И, наконец, вывод о пригодности кандидатуры Капралова – условно-положительный.
* * *
Условно… Не свалял ли я дурака, вербуя этого субчика в Легион? – подумал вдруг Игорь Игоревич.
– На присягу? – хмуро переспросил он. – Что вы имеете в ви… а, вон оно что! Шутить изволите. Нет. Присяги не будет. Обойдемся контрактом. Вы же наемник, привыкайте, – жестко проговорил терранин, но, заметив, как опасливо подобрался Филипп в ответ на перемену тона, отреагировал мгновенно, явив благодушную улыбку: – Что еще, мой любознательный друг? Валяйте, спрашивайте, я же вижу: у вас целый ворох Почему? накопился.
