– Утром, на мысу, перед вашим приходом.
– Ага. – Я услышала, как он облегченно выдохнул. – Так значит, вы возвращаетесь не от Мэннинга?
– Разумеется, нет! Вы хоть представляете, который час?
– Я... конечно. Простите. Я не подумал. Не хотел вас оскорбить. Так это Мэннинг сказал, что я был сообщником Янни?
– Нет. Я сама до этого додумалась.
– Вы? Но почему?
Я замялась. Приступ страха прошел, а здравый смысл подсказывал, что никакая опасность мне не грозит. Контрабандист Гейл или нет, но вряд ли он меня за это убьет.
– Видела, как Янни поднимался в Кастелло вчера вечером.
– Понятно... – Я почти физически ощущала его изумление и торопливую переоценку ситуации. – Но полиции вы ничего не сказали.
– Нет.
– А почему?
– Сама не знаю, – осторожно ответила я. – Начать с того, что подумала, а вдруг я ошибаюсь и Янни шел вовсе не в Кастелло. Если бы я решила, будто вы имеете хоть какое-то отношение к его смерти, то сразу все рассказала бы. А потом уже я сообразила, что между вами и Янни есть какая-то связь и что вы знали о том, что он ушел в море вчера ночью.
– Но почему?
– Потому что вы не удивились, услышав, что он утонул.
– Так вы это заметили? Моя ошибка. Продолжайте.
– Но это вас потрясло. Я видела.
– Вы вообще видите чертовски много. – Голос у него был мрачноватый. – Поэтому вы и решили, что я не убивал его?
– Боже праведный, нет! Мне и в голову не приходило, что вы его убили! Если бы я думала, что это был не несчастный случай, сразу бы все выложила. Но ведь... ведь это не так?
– Мне, во всяком случае, ничего такого не известно. Продолжайте. Что еще вы заметили?
– То, как вы вернулись к телу, чтобы еще раз его осмотреть.
– В самом деле? Вы видели это с тропинки? Какая беспечность с моей стороны, я-то думал, меня не видно. А кто еще это заметил?
– Никто.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– И вы опять ничего никому не рассказали? Так-так. Значит, это исключительно ваша идея, что я занимался контрабандой вместе с Янни?
– Да.
– А теперь вы убедились в этом наверняка. И по-прежнему не намерены никому ничего говорить?
Я сказала без вызова, но из простого любопытства:
– А как бы вы могли проследить за этим?
– Дорогая моя, даже и пробовать не стану, – так же просто ответил он. – Могу лишь заверить вас, что крайне важно, чтобы никто не знал, где я был сегодня ночью, совсем никто. Очень прошу вас молчать об этом.
– Тогда не волнуйтесь. Я никому не скажу.
Наступила короткая пауза.
– Вот так вот легко и просто? – спросил он каким-то странным тоном.
– Я же говорила – ради вашего отца, – пожалуй, с излишней поспешностью ответила я, – и ради Марии. Только...
– Да?
– Говорят, беды ходят по трое, и если что-то случится с Адони...
Гейл засмеялся.
– Ничего с ним не случится, обещаю! Не могу взять на себя ответственность повредить такое произведение искусства, как Адони! Ну-у... – В одном коротком слоге таилось целое море облегчения. Затем голос Гейла изменился, снова стал обычным, бодрым и непринужденным. – Не стану вас больше задерживать. Уже бог знает сколько времени, и вам пора вернуться домой с вашим сокровищем. Мне очень жаль, что я не заметил его утром и заставил вашу сестру пережить не самые лучшие полчаса. И простите, что напугал вас. Сказать, что я благодарен, было бы главным преуменьшением года. Позволите проводить вас домой?
– Не стоит, правда, спасибо. В любом случае, разве вам не лучше было бы подняться наверх и помочь Адони?
– С ним все в порядке. Разве вы не слышали сигнал?
– Сигнал? Но тут не было никакого... – Увидев его улыбку, я остановилась. – Неужели сова? Нет, в самом деле, как банально! Это и вправду был Адони?
Он засмеялся.
– И никто иной. Подручный разбойника добрался до дому цел и невредим вместе со своей «добычей». Так что идемте, я провожу вас домой.
– Нет, правда, я...
– Ну пожалуйста. Кроме всего прочего, в лесу темно и вам было не по себе, верно?
– Не по себе? Нет, разумеется!
Он с удивлением поглядел на меня.
– Тогда чего ради вы так мчались обратно?
– Потому что...
Я замолчала. Дельфин. Я совсем забыла про дельфина. Ветерок, играющий ветвями деревьев, дохнул на меня. По коже пробежали мурашки. А бедный дельфин сох под этим самым ветром. Я быстро произнесла:
– Уже поздно, Фил волнуется. Прошу вас, не утруждайтесь. Я прекрасно дойду и сама. Доброй ночи.
Но едва я шагнула к туннелю под сводами леса, Гейл догнал меня.
– Я все же предпочел бы проследить, чтобы вы безопасно добрались до дома. И потом, вы были совершенно правы насчет лодки. Лучше, чтобы утром она была под рукой. Переведу ее с подветренной стороны, вдоль сосен.
Как я ни старалась, но не смогла сдержать невольной дрожи. Макс Гейл ощутил ее и остановился.
– Одну минуту.
Рука его легла мне на плечо. Я повернулась. Под деревьями царил непроглядный мрак.
– Вы уже выяснили про меня гораздо больше, чем мне хотелось бы, – сказал Гейл. – Думаю, настал ваш черед проявить немного откровенности. Вы встретили кого-то в бухте?
– Нет.
– Кого-то видели?
– Н-нет.
– Вы совершенно уверены? Это очень важно.
– Да.
– Тогда почему не хотите, чтобы я спускался туда?
Я промолчала. Горло стало сухим и жестким, как картон. К глазам подступали слезы напряжения, страха и усталости.
– Послушайте, – снова заговорил он, настойчиво, но без малейшей враждебности, – мне надо знать. Когда-нибудь я объясню вам почему. Черт возьми, я ведь вынужден довериться вам – как насчет того, чтобы и вы взамен доверились мне? Там внизу случилось что-то такое, что вас очень напугало, да? Поэтому вы и бежали наверх, точно заяц от ружья охотника. Так что это было? Либо вы скажете мне, либо я спущусь вниз и сам посмотрю. Итак?
Я бросила карты на стол.
– Это был дельфин, – дрожащим голосом произнесла я.
– Дельфин? – непонимающе повторил Гейл.
– В бухте.
Настала пауза, а потом он сказал с резкостью, рожденной отчасти досадой, а отчасти облегчением.
