Адони грациозно взбежал по широкой лестнице. Я слегка приотстала, вся облепленная ледяной мокрой одеждой, мои босоножки оставляли на полу мокрые следы. Наверху он остановился подождать, с любопытством оглядывая меня.
– Что с вами и Максом стряслось?
– Дельфин – дельфин Спиро – выбросился на берег, и Макс помог мне снова спустить его в воду. А дельфин утянул нас обоих за собой.
– Нет, в самом деле? – Он рассмеялся. – Хотелось бы мне это видеть!
– Не сомневаюсь.
По крайней мере, ему, похоже, недавняя сцена в музыкальной комнате ничуть не испортила настроение. Я гадала, уж не привык ли он к подобным инцидентам.
– Так значит, когда вы налетели на Макса, то мчались за помощью? Ясно-ясно! Но зачем вы отправились на пляж в темноте?
– Только ты уж, ради бога, не начинай! – с чувством воззвала я. – Я этого всего от Макса уже знаешь как наслушалась! Я спустилась вниз за кольцом, вот этим кольцом, – моя сестра забыла его там сегодня утром.
При виде бриллианта глаза и рот юноши округлились.
– По-по-по! А оно немало драхм стоит! Неудивительно, что вы не побоялись темноты.
– Ну что, оно стоит больше, чем ваша вылазка? – с невинным видом спросила я.
В прекрасных глазах заплясали чертики.
– Я бы так не сказал.
– Нет?
Я с беспокойством поглядела на него. Да чем там, во имя всего святого, они занимаются? Наркотики?
Наверняка нет! Оружие? Смешно! Но что, собственно, мне известно про Макса? И его беспокойство о том, что отец мог «проболтаться», было не просто тревогой – в его голосе звучал настоящий страх. Что же до Адони, я питала мало иллюзий относительно того, на что способен мой юный византийский святой...
– Когда вы в первый раз шли по лесу, – тем временем поинтересовался он, – вы никого не видели?
– Макс меня уже спрашивал. Я слышала, как сэр Джулиан крутит магнитофон, но представления не имею, был ли его гость еще здесь. Я так понимаю, вы знаете, кто это?
– Думаю, да. Это всего лишь догадка, но думаю, да. Может, сэр Гейл скажет Максу, когда они останутся вдвоем, кто знает.
– Обычно Макс не держит в доме ничего спиртного?
– Ничего... во всяком случае, ничего, что можно было бы найти.
– Ясно.
Мне и впрямь было все ясно. Я поняла, как зародились слухи и как не права была Фил в своей оценке ситуации. За исключением того, что периодические запои, безусловно, являлись симптомом душевного напряжения, сэр Джулиан Гейл был полностью в своем уме. Мне сразу вспомнились неопределенные перешептывания в театральном мирке, вероятно более громкие в кругах, лично знавших великого актера, но на моем уровне просто дуновения, легчайшие слушки, раз и навсегда пресеченные безупречной игрой сэра Гейла вплоть до самого его ухода со сцены... Что ж, сейчас я лично убедилась в том, чего стоила эта безупречная игра.
– Мы думали, ему уже лучше, – сообщил Адони. – С ним такого не случалось уже... ну, словом, долго. От этого Макс станет очень... – Он замялся в поисках слова и закончил не вполне подходящим, на мой взгляд: – Несчастным.
– Мне жаль. Но по-моему, на сей раз его к этому подтолкнули.
– Подтолкнули? А, да, понял. И то правда. Ну да Макс с этим разберется. – Он усмехнулся. – Бедный Макс, ему со всем приходится разбираться. Слушайте, нам лучше поторопиться, а не то вы простудитесь, и Макс будет разбираться уже со мной!
– А он может?
– Легко. Он ведь мне платит.
Адони остановился и нажал скрытый в стене выключатель, заметный только обитателям Кастелло. Слабо замерцала очередная тусклая лампочка, на этот раз поднимаемая ввысь умопомрачительной скульптурой из розово-телесного мрамора – работы какого-то особо разнузданного викторианца, не признающего фиговые листы.
Впереди протянулся широкий коридор, обрамленный с одной стороны рядом тяжелых, обитых железом дверей, а с другой – тем, что при дневном свете, должно быть, являло собой готические окна с совершенно безобразными цветными витражами.
– Сюда.
Мой провожатый торопливо повел меня по коридору. Желтый электрический свет поблескивал на трогательных головах оленей и горных козлов, вдоль стен тянулась вереница стеклянных ящиков с набитыми и траченными молью чучелами птиц.
Каждый свободный фут пространства был увешан оружием – алебардами, мечами, кинжалами и какими-то старинными огнестрельными штуковинами, которые я (повидав на своем веку несколько исторических пьес) определила как мушкеты и кремневые ружья, вероятно уцелевшие еще со времен Греческой войны за независимость.
Оставалось лишь надеяться, что сэр Джулиан и его сын столь же слепы к этому смертоубийственному убранству, как, судя по всему, был слеп к нему Адони.
– Вот ваша ванная комната. – Он указал на высоченную дверь, напротив которой висел со вкусом выполненный узор из переплетающихся хлыстов и шпор. – Я вам сейчас покажу, как там внутри устроено, а потом мне надо идти и перевязать ему руку.
– Он серьезно ранен? Он мне ничего не сказал.
– Совсем не серьезно. Думаю, просто-напросто царапина, хотя сильно кровоточит. Не волнуйтесь, Макс человек разумный, он может о себе позаботиться.
– А ты?
– Я? – удивился Адони.
– Ты-то можешь сам о себе позаботиться? Я знаю, Адони, это совсем не мое дело, но... но все же будь осторожней. Если не ради себя, так хоть ради Миранды.
В ответ он лишь засмеялся и коснулся тоненькой серебряной цепочки, на которой, должно быть, висел крест или какой-то медальон.
– Не волнуйтесь за меня, мисс Люси. Святой присматривает за своими. – Он бросил на меня живой взгляд. – Верьте мне, еще как присматривает.
– Я так понимаю, сегодня ночью тебе повезло? – спросила я суховато.
– Думаю, да. Вот мы и пришли. – Он распахнул дверь и нащупал очередной выключатель. – Я мельком разглядела роскошь мрамора и красного дерева. – Спальня рядом, за этой комнатой. Я найду вам полотенце, а попозже приготовлю чего-нибудь горяченького выпить. Сумеете сами отыскать обратную дорогу?
– Да, спасибо.
Адони зарылся в шкаф величиной с маленький гараж и вынырнул оттуда с парой полотенец.
– Держите. Теперь у вас есть все, что нужно?
– Вроде бы. Вот только... Мне придется включать эту штуку?
«Эта штука» являла собой устрашающее приспособление, которое, судя по всему, нагревало воду. Внешним видом оно напоминало перекрученную шахту и размещалось на панели, усеянной рычажками и круглыми циферблатами, которые вполне могли бы сойти прямо с приборной доски какого-нибудь самолета, сконструированного Эмметом.
