– Это точно, – засмеялся Годфри. – Что ж, сегодня можно осмотреть весь дворец, только это обойдется значительно дороже драхмы, и мне почему-то кажется, что деньги за вход идут прямиком греческому правительству. Как всегда, благотворительность начинается с собственного дома... Хотелось бы показать вам какие-нибудь античные развалины – Фил говорила, вы ими интересуетесь, – но не знаю там ни одной, кроме какого-то храма или чего-то в этом роде в парке Мон-Репо, а он частная собственность. Тем не менее можете утешать себя мыслью, что святой покровитель Ахиллеона – Ахиллес, так что сойдет и Ахиллеон! Поговаривают о том, чтобы устроить там казино, так что сейчас, вполне может статься, последний шанс увидеть виллу в более-менее первозданном состоянии. И дорога туда чудесная, вам понравится.
– Вы очень добры, – отозвалась я, с трудом удерживаясь в рамках приличия, чтобы не глазеть на него.
Годфри говорил так непринужденно и мило, сидя за рулем, расслабленный и привлекательный: в волосах играло солнце, на загорелых руках проступили едва заметные веснушки. Он был одет в рубашку с открытым воротом, а шею повязал желтым шелковым шарфом – летняя униформа богатых и свободных людей, – что ему очень шло. Вид у него был спокойный, довольный и совершенно нормальный.
Ну а, собственно, почему бы и нет? Разве в свободное от работы время преступнику, ради сохранения его же собственной шкуры, не лучше выглядеть как можно зауряднее? Я рассудила, что человек, за одну неделю утопивший двух молодых людей, вполне может на следующей неделе наслаждаться приятной поездкой с девушкой, изо всех сил стараться развлечь ее и даже сам любоваться видами...
– И оттуда открывается великолепный вид, – сказал он. – Дворец выстроен на крутом лесистом холме над морем. С бельведера можно разглядеть практически все от Вутринто в Албании до Пердики на греческом берегу. В ясный денек явственно различима даже гавань в Игуменице.
– Изумительно.
– А теперь, быть может, вы расскажете мне поподробнее, что там у вас произошло прошлой ночью в Кастелло?
Мне потребовалась вся моя выучка и техника, чтобы не подпрыгнуть, как подстреленный заяц.
– Что произошло? Ну... ничего особенного. А с чего бы? Вы же знаете, я вернулась домой с бриллиантом.
– Ах, к черту бриллиант, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. – Он снова украдкой покосился на меня с таким выражением лица, будто его что-то забавляло. – Вы видели Джулиана Гейла?
– О-о-о... Да, видела. Когда мы поднялись, с ним был Адони.
– Ах да, верный сторожевой щенок. Само собой. И как сэр Джулиан?
– Он довольно быстро отправился спать, – осторожно произнесла я, не отводя глаз с дороги, но в ветровое стекло заметила, что Годфри снова покосился на меня. – Он немного... устал.
– Можете говорить не стесняясь, – усмехнулся Годфри. – Был пьян в стельку.
– Откуда вы знаете?
Вопрос вырвался у меня резко и даже слегка обвиняюще, но раз уж Мэннинг последней фразой сам открыл эту тему, мне не было никаких причин уклоняться от нее.
– Полноте, они ведь дознались, кто был с ним, правда?
– Ну-у, об этом упоминалось. – Я откинулась на спинку и подпустила в голос толику веселого ехидства. Вышло до того похоже на Фил, что мне самой стало смешно. – Мистер Гейл был не очень-то вами доволен, Годфри.
– Проклятье, а мне что прикажете делать, если ему приспичило набраться? К тому времени, как я понял, куда дело клонится, он был уже почти готов. Или они воображают, что мне следовало помешать ему?
– Не знаю. Но на вашем месте я бы поостереглась мистера Гейла.
– Даже так? – Он скривил губы. – Пистолеты для двоих и кофе для одного или просто хлыст? Что ж, может, я и впрямь ему несколько задолжал.
Я больше не сомневалась. Сама не знаю, что именно сыграло для меня роль последней капли: то ли какая-то еле различимая нотка в голосе Годфри, то ли почти незаметная тень удовлетворения, запрятанная в уголках его рта, – что-то одновременно весело-жестокое и неимоверно жуткое. Все раздумья и колебания, навеянные ясным светом дня, улетучились раз и навсегда. Ну конечно, передо мной сидел убийца. Этот человек от природы был разрушителем. «Evil be thou my Good»
[20]
... И инстинкт, позволивший ему создавать эти чудесные снимки, ничему не противоречил: без сомнения, Годфри с одинаковым удовольствием и выбрасывал Спиро за борт, и фотографировал его. Он не задумываясь уничтожил бы и сэра Джулиана.
Чтобы хоть как-то отвлечься от того воплощения зла, что сидело рядом со мной в машине, я отвернулась и сосредоточилась на идиллии серебряных олив и черных кипарисов, сквозь заросли которых в облаке пыли прокладывал путь наш ХК-150.
– Какая милая дорога.
– Пожалуй, только хотелось бы мне, чтобы тут что-нибудь сделали наконец с этими колдобинами. Не увиливайте, Люси. Так что, дойдет дело до хлыста?
– Я бы не удивилась. В смысле, у мистера Гейла ведь выдался очень утомительный вечер. Сначала я устроила ему истерику и потащила спасать дельфина, и он свалился в море, а потом, когда мы поднялись в дом, выяснилось, что его отец напился... да еще при мне. Нельзя винить его, если он жаждет вашей крови.
– Пожалуй, вы правы. – Впрочем, судя по голосу, Годфри это не слишком-то беспокоило. – А где он сегодня?
– По-моему, говорил, что собирается в Афины. Бросил мимоходом несколько слов Адони – я не обратила внимания. Так что сегодня вам, наверное, ничего не грозит.
Он засмеялся.
– Я снова могу дышать спокойно. Только поглядите на цвет платья этой девушки, вон той, что собирает оливки. Тускло-красный на фоне ядовито-зеленого.
– Эй, теперь вы не увиливайте. Я хочу знать, что произошло.
Он вскинул брови.
– Господи ты боже мой, да ничего, в самом деле ничего. Я заметил старикана в гараже на пристани, а он искал, кто бы его подкинул, вот я и отвез его домой. Признаться, я был рад случаю поговорить с ним наедине, раз уж так получилось, – его никогда одного не застанешь. Не упускать же такой удачный случай.
– А о чем, во имя всего святого, вы хотели поговорить с ним наедине? Только не говорите, что мечтали о контрамарке на следующий спектакль Гейла!
Он усмехнулся:
– Вот это будет день! Нет, я хотел кое-что узнать и рассудил, что легче всего спросить у него самого. Мы с Максом Гейлом не лучшие друзья, да и сторожевой щенок меня невзлюбил. Ума не приложу почему.
– Годфри! Вы утверждаете, что нарочно подпоили сэра Джулиана?
– Боже праведный, разумеется, нет. Зачем это мне? Я же не пытался выманить у него государственные тайны. Но к тому времени, как он пропустил пару стаканов, его уже было не остановить, да и не мое дело его останавливать, верно? Признаюсь, я и не пытался. – Еще одна беглая, тотчас погасшая улыбка; улыбка удовлетворения, не более того. – До определенного момента это было даже вполне занятно.
