– Что теперь, мисс Люси? Вы сказали, теперь ему не отвертеться. Это правда?
– Чистая правда. Нет времени объяснять тебе все прямо сейчас, но кое-что – самое основное – я все же должна, рассказать на случай, если... ну, если со мной вдруг что-то случится. Слушай... – Несколькими короткими фразами я передала ему суть того, что рассказал мне Годфри. – Вот так обстоит дело. Полагаю, Афины смогут выследить его сообщников и, возможно, примерно определить место, куда он ездит, исходя из времени, сколько у него это заняло. Полиции надо будет скорее связаться с Тираной и найти способ остановить циркуляцию фальшивых денег. Но это уже не наши заботы. Мы сейчас должны заставить полицию арестовать его и запереть покрепче.
– Вы говорили, у вас есть доказательства? А какие именно? Достаточно веские, чтобы заставить полицейских прислушаться?
– Более чем. Я раздобыла сверток с фальшивыми деньгами. Правда-правда. Скинула его с платформы в эллинге, примерно на полпути с левой стороны. Я хочу, чтобы ты пошел и отыскал ее.
– Конечно. Но сперва я пойду с вами.
– Не стоит. Я бы предпочла, чтобы сверток поскорее оказался в надежных руках. Он знает, что деньги взяла я – должен знать, – и наверняка догадывается, куда я их спрятала. Он опасный человек, Адони, и если что-то пойдет не так... Не хочу, чтобы оставался хоть малейший риск, что он сможет как-то улизнуть и скрыться или что снова попытается застрелить меня, если будет уверен, что я единственная, кому известно, где сверток. Так что нам лучше не подставляться ему сразу вдвоем. Иди и поскорее достань сверток.
– Хорошо. Будьте осторожны.
– Обязательно. У этой свиньи был пистолет. Полагаю, вы забрали его?
– Да. А полиция забрала его у нас.
– Ну ладно, пора идти. – Я с дрожью набрала в грудь воздуха. – Ой, Адони...
– Вам страшно?
– Страшно? – возмутилась я. – Да это будет лучший выход в моей жизни. Идем.
Сцена не изменилась, если не считать того, что на месте Адони у двери теперь стоял констебль. Годфри курил сигарету и выглядел по-прежнему непринужденно, но все еще взъерошенным и раздраженным, как человек, пойманный на проступке, за который ему придется дорого заплатить. По всей видимости, речь шла о пещере и свертках, в которых, по утверждению Годфри, находились радиодетали. Он объяснял, устало, однако вежливо, как эти «детали» были упакованы.
Я осторожно просунула руку в пробитую дыру и начала потихоньку отодвигать щеколду. Она поддавалась с трудом, но бесшумно.
– ... Неужели это не может потерпеть до утра? Я признаю свою вину и охотно расскажу вам все подробности, но не сейчас – и уж точно не перед сворой дилетантов и детей, которые пытаются повесить на меня десяток-другой убийств. – Он помолчал и добавил рассудительным тоном: – Послушайте, инспектор, если вы настаиваете, я отправлюсь в Корфу вместе с вами, но если мисс Уоринг действительно исчезла, мне, ей-богу, кажется, вам лучше сосредоточиться на ней и отложить мои маленькие грешки до завтра.
Инспектор и Макс хором начали что-то говорить – первый веско, а второй страстно и гневно, но тут закричала Миранда, в первый раз за все это время. Пронзительный вопль заставил обоих умолкнуть.
– Он знает, где она! Он убил ее! Не слушайте его! Он ее убил! Я знаю, что она пошла на яхту! Он увез и убил ее, как пытался убить моего брата Спиро!
– Это правда, – яростно произнес Спиро. – Видит бог, это правда.
– Ой, ради бога, – досадливо отмахнулся Годфри, резко поднимаясь на ноги с видом человека, чье терпение наконец истощилось. – По-моему, все это продолжалось достаточно долго. Я вежливо ответил на все ваши вопросы, мистер Пападопулос, но этой сцене пора положить конец! Это мой дом, и я буду разговаривать с вами и вашим человеком, если потребуется, но будь я проклят, если стану сидеть тут и слушать, как на меня тявкают местные крестьяне. Прошу вас очистить от них помещение, причем, будьте добры, сию же минуту. И Гейл пусть отправляется вместе с ними.
Щеколда была открыта. Дверь мягко поддалась под моей рукой. Я услышала, как вновь заговорил Макс, но еле узнала его голос:
– Маркос, прошу тебя. Девушка... у нас нет времени. Дай мне только пять минут с ним наедине. Всего лишь пять минут. Ты не пожалеешь об этом.
Ответ Пападопулоса потонул в резком стуке – Годфри со всего размаху ударил ладонью о стол.
– Это уже переходит всякие границы! – взорвался он. – Более того, это преступный сговор. Клянусь Богом, инспектор, вам придется за это ответить! Какого дьявола вы тут добиваетесь, вы все? Пападопулос, немедленно выведите этих людей из моего дома, вы меня слышите? Я рассказал вам все, чем занимался сегодня ночью, а что до Люси Уоринг, сколько еще раз мне повторять, что я отвез проклятую девчонку домой в семь часов и с тех пор не видел ее? Богом клянусь, это правда!
Ни у одной актрисы в жизни не было более удачной реплики на выход. Я отворила стеклянную дверь и вошла.
ГЛАВА 22
Не будем отягчать воспоминаний
Минувшим горем...
У. Шекспир. Буря. Акт V, сцена 1
Несколько секунд никто не шевелился. Я глядела на Годфри, и одного Годфри, поэтому лишь отдаленно сознавала этот момент отчаянной тишины, а затем шквал восклицаний и неловкое движение – это Макс рванулся было вперед, но Пападопулос удержал его, схватив за рукав.
– Ну что, Годфри, не ждал? – спросила я.
Он молчал. Лицо его вмиг залила бледность, руки судорожно нащупывали край стола. Внизу, рядом со мной, я краем глаза уловила быстрое движение руки, когда Миранда перекрестилась.
– Люси, – хрипло произнес Макс, – Люси... моя милая...
Инспектор наконец опомнился от первого удивления и снова сел.
– Это мисс Уоринг, верно? В первый миг я вас не узнал. Мы как раз гадали, где же вы.
Я заметила, что у Петроса, констебля, в руке вдруг появился пистолет.
– Знаю, – сказала я. – Боюсь, я подслушивала, но очень уж хотелось услышать, что скажет мистер Мэннинг. И хотелось знать, что произошло с тех пор, как мы с ним расстались около часа назад.
– Боже праведный, – промолвил Макс. – Так мы были правы, Маркос...
– Час назад, мисс Уоринг? Час назад он находился в море на борту своей яхты.
– О да. Я была с ним. Мне пришлось выпрыгнуть за борт чуть восточнее Коулоуры, за островом.
– А-а-а, – выдохнул Спиро, щеки его раскраснелись от возбуждения и удовлетворения.
Раздался новый шквал восклицаний. Петрос шагнул ближе к двери с пистолетом в руке. Годфри не вымолвил ни слова, даже не шелохнулся. Он тяжело опирался на стол, точно ища опоры. Он был смертельно бледен, и залитая кровью щека казалась еще темнее теперь, когда от второй отхлынула кровь.
