— Я... да, мне так показалась.
Снова короткое молчание.
— Ну и ну...
— Об этом не говорилось прямо, — быстро объяснила я, — и вообще было сказано очень немного. Но... честное слово, у меня сложилось впечатление, что для мадам это было очень важно. Когда мы обо всем договорились, было бы нелепо вдруг ни с того ни с сего заявить, что знаю французский, — ведь я ей сразу этого не сказала. Она могла бы подумать, что у меня с головой не все в порядке, и потом даже не посмотрела бы на меня. Она очень подчеркивала, что я не должна произносить ни слова по-французски, когда говорю с Филиппом; понимаете, с ним я должна беседовать только по-английски. По-моему, это совершенно неважно, потому что я бы все равно постаралась говорить с мальчиком только по-английски, но... видите ли, она так настаивала на этом, что я... я ничего ей не сказала. Знаю, что вела себя глупо... конечно, глупо, но так уж получилось, — смущенно прибавила я.
— И вы хотите мне сказать, — так же сухо заметил он, — что они все еще не знают.
— Да.
— Понятно.
Я облегченно вздохнула. Голос его снова звучал удивленно и немного насмешливо.
— А вам не кажется, что такой обман — простите за столь грубое слово — может иметь свои неудобства для обеих сторон?
— Вы имеете в виду, что я могу услышать то, что мне не полагается слышать? Нет: у мсье и мадам де Вальми слишком хорошие манеры.
Рауль откровенно расхохотался, а я смущенно произнесла:
— Я хочу сказать, что, когда встречаюсь с ними в отсутствие Филиппа, они всегда говорят только по-английски, а когда привожу мальчика к ним, речь идет о его уроках, о чем я и так знаю, да и не слушаю.
— Ну, значит, можно не беспокоиться, — сказал он. — Я вижу, что в обоих случаях это не имеет никакого значения.
Отвернувшись от меня, Рауль завел машину. Передние фары вспыхнули. Я увидела, что он улыбается.
— И я, конечно, не собирался оскорблять вас после того, как едва не сшиб, да еще устраивать допрос! Простите, это все не мое дело.
— Мсье, — быстро сказала я тем же тонким голоском.
— Да?
— Хочу спросить вас, вы не... то есть...
Я смутилась и замолчала. Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Вы хотите спросить, не выдам ли я вас?
— Да, пожалуйста, — сказала я, чувствуя себя еще более ничтожной.
Он промолчал.
— Ну ладно, — медленно произнес он наконец, — не выдам. А теперь надо ехать...
Машина рванулась с места и преодолела первый подъем с головокружительной скоростью.
Он вел машину молча, и у меня было время подумать о том, что шок приводит к странным эффектам. Какого черта я бормотала перед Раулем де Вальми, без сомнения опытным и циничным, все эти наивные глупости, болтала о своих ничтожных делах, о папочке и мамочке... «В приюте были ко мне очень добры...» Какое ему дело до всего этого? Полная идиотка — только так он и может обо мне подумать. «И будет прав», — решила я, вспомнив тоску, которая одолела меня незадолго перед столкновением. Я закусила губы. Какая разница? Он, наверное, даже не слушал, думая о гораздо более важных вещах, чем гувернантка Филиппа. Бельвинь, например, или какое-нибудь другое дело, которое привело его в замок Вальми, несмотря на то что его ждет обычный «любезный» прием со стороны отца.
Я с облегчением подумала, что Флоримон еще не уехал, но потом осознала, что Рауль де Вальми не нуждался в защите — он ведь не Филипп!
— Сегодня приехал мсье Флоримон, — сказала я.
— Да? И долго он пробудет здесь?
— Думаю, он приехал только к обеду, но, если туман сохранится, наверное, останется.
— А! — сказал Рауль. — В этом они тоже будут обвинять туман. И скверный ветер, как они его называют.
Я все еще не могла понять, что он хочет сказать, когда «кадиллак», мягко шурша по гравию, преодолел последний подъем и остановился у подножия лестницы.
Когда мы вошли, по холлу проходил Седдон. Увидев Рауля, он повернулся и поспешил к нему навстречу, потом заметил меня, и беспокойство пробежало по его обычно бесстрастному лицу.
— Мистер Рауль! Мисс Мартин! Что-нибудь случилось?
— Я чуть не сбил мисс Мартин на мосту Вальми. Мне кажется, ей надо принести немного бренди и послать кого-нибудь наверх...
— Нет, нет, пожалуйста, — быстро вмешалась я. — Мне не нужно никакого бренди. Все в порядке, Седдон. Мистер Рауль даже не задел меня; я поскользнулась и упала, когда пыталась убраться с дороги. Это моя вина. Пойду приму ванну, а потом выпью чаю у себя.
Седдон стоял в нерешительности, глядя на Рауля, но я твердо сказала:
— Все в порядке, честное слово. Мне ничего не нужно.
— Ну, мисс, если вы уверены... — Он снова посмотрел на Рауля. — Я прикажу занести ваши вещи наверх, сэр. В вашу комнату.
— Спасибо. Как дела, Седдон? А миссис Седдон? Астма полегче?
— Да, благодарю вас, сэр, у нас все хорошо.
— Прекрасно. Я поднимусь наверх через минуту. Где все? В маленьком салоне?
— Да, сэр. Мсье Флоримон тоже там, сэр, он останется на ночь. Сообщить мадам о том, что вы приехали?
— Пожалуйста. Скажите им, что я приду через несколько минут.
— Очень хорошо, сэр.
И, еще раз взглянув на меня, он удалился.
Когда я повернулась, чтобы последовать за ним, Рауль сказал:
— Вы порвали платье.
Смутившись, я посмотрела на свой подол. Пальто было не застегнуто, низ юбки порван.
— Ну да, припоминаю. Я почувствовала, что платье за что-то зацепилось. Это пустяки. Зашью.
Рауль нахмурился.
— Вас ударило бампером. Мне действительно очень...
Голос раздался откуда-то сзади. Я вздрогнула и обернулась. Рауль, должно быть, привык к странным появлениям своего отца, потому что просто повернулся и со словами: «Как поживаете, сэр?» — протянул руку. Леон де Вальми обменялся с ним рукопожатиями, не отрывая от меня мрачно сверкающего взгляда:
— В чем дело? Я слышал что-то о бампере, который вас ударил?
— О, ничего не случилось, — быстро сказала я.
— Мы с мисс Мартин встретились довольно неожиданно внизу, на мосту Вальми, — сказал Рауль, улыбаясь.
Глаза Леона де Вальми остановились на порванном подоле моего платья, спустились ниже, на изодранный чулок и грязное пятно на ноге.
— Ты хочешь сказать, что сбил ее?
— О нет, ничего подобного! Я упала и расшибла колено. Мсье Рауль даже не задел меня. Это... — сразу вмешалась я.
— Такая прореха не получится от падения. Платье было порвано. Работа твоей проклятой большой машины, Рауль?
