В нерешительности беру еще одну ракушку и на этот раз подцепляю моллюска языком, словно даря распутный поцелуй. Я чувствую себя поглощенной его магнетическим взглядом, но меня это не сдерживает, а только больше возбуждает. Не переставая на меня смотреть, Леонардо берет открытую бутылку «Вальполичеллы»
[34]
и наливает в два высоких бокала.
– Теперь попробуй вот это, – говорит, протягивая один бокал мне.
Пью вязкое темное вино. Оно крепкое, ароматное, разогревает сердце и затем поднимается в голову, внося сумятицу. Пока я соскальзываю в приятное опьянение, Леонардо поднимается, чтобы взять два других блюда. Наблюдаю, как его крупное тело двигается с удивительной ловкостью, бессмысленная улыбка появляется у меня на губах. Когда он оборачивается, пытаюсь замаскировать ее, опуская подбородок на руку.
– Ты уже опьянела… Но мне ты нравишься и такой. И не пытайся скрыть это, – упрекает он меня с видом родителя, который поймал ребенка, запустившего руку в банку с конфетами. Леонардо ставит тарелки на столешницу и изучает меня. – Ты такая красивая с покрасневшими щеками и блестящими глазами.
Инстинктивно смотрюсь в отражение на серебряной крышке, покрывающей блюдо, и понимаю, что он прав: мой цвет лица приобрел красноватый оттенок, особенно на скулах, а взгляд светится странным отблеском, похожим на переливы жидкости. Но меня это веселит. Я все еще смотрю на свое отражение, когда Леонардо поднимает крышку: тартар из красного мяса появляется во всей своей вызывающей монструозности. Я застываю в ужасе, потом отшатываюсь, стараясь скрыть гримасу отвращения: запах крови, смешанный со специями, заполняет мои ноздри. Смотрю на Леонардо в растерянности. Он кивает с невозмутимым видом:
– Да, Элена. Ты должна съесть это. Сырым.
Отпиваю глоток вина для храбрости, мне она понадобится, чтобы пройти это испытание. Сглатываю слюну.
– Даже и не пытайся представить, какой у него вкус, – советует мне Леонардо, – просто узнай это, и все!
Он вонзает вилку в тартар и пробует, слегка обмакивает два пальца в соус из имбиря и смазывает мне губы, вытирает, проводя языком мне по губам, через мгновение проникая в мой горячий от желания рот. Вместе с его вкусом чувствую легкий и настойчивый вкус мяса и имбиря.
Леонардо берет вилкой мясо из порции на моей тарелке и подносит к моим губам. Пытаюсь противостоять, но этот жестокий, кровавый вкус уже у меня во рту. Почти рефлекторно жую и проглатываю, но желудок протестует и сжимается в судороге. Быстро запиваю все еще одним глотком вина. Он следит за каждой моей реакцией.
– Ну же, Элена. Попробуй еще раз. Если что-то не нравится тебе в первый раз, не значит, что не понравится во второй. В удовольствии нет ничего инстинктивного или данного от рождения: надо постигать его постепенно, завоевать.
Опускаю взгляд на тарелку, сжимая кулаки. Усилием воли беру еще кусочек. Но теперь пытаюсь распробовать мясо и дышу спокойно. Не знаю, вкусное оно или нет, для меня это запретный, двусмысленный вкус нарушенного табу. Постепенно расхрабрившись, беру еще. И еще. Не могу поверить: я ем мясо после многих лет, в течение которых забыла даже его запах. Это примитивный, животный поступок. Я совершаю его не только потому, что Леонардо попросил меня об этом, но и потому, что я именно так чувствую себя под его изголодавшимся взглядом: мясо, жертва, инстинкт. И должна признать, мне это нравится. Наш ужин друг напротив друга, глаза в глаза, с вином – это тоже занятие любовью. Как будто мы питаемся друг другом.
Мы покончили с тартаром, и Леонардо уже заправляет маслом и острым перцем салат из фенхеля, апельсинов и черных оливок. Потом мешает руками. Он домогается меня взглядом, а я, не скрываясь, жду, пока он не спеша доберется до меня. Я чувствую себя дерзкой и в то же время беззащитной, нахожусь в состоянии опустошенности и всемогущества одновременно. Это он или вино? Уже не знаю, да это и не важно. Я потеряла контроль и совсем не хочу обрести его снова: что бы ни было у него в мыслях, я хочу, чтобы он воплотил это.
Леонардо кладет мне в тарелку немного салата и, пока я пробую его, придвигается поближе. Огонь острого перца распространяется по горлу, смешиваясь с кислотой апельсина, горчинкой зеленых оливок и свежестью фенхеля.
– Приготовься, Элена, потому что следующим блюдом, которое я съем, – Леонардо дует мне в лицо, – будешь ты!
Его рука проскальзывает под юбку, проходит край чулок и достигает нижнего белья, потом пробирается под резинку и проникает в меня без колебания. Вилка падает из руки, у меня перехватывает дыхание. Между ног горит огнем перец, оставшийся на его пальцах. Стараюсь отдалиться, абсолютно ошеломленная, но Леонардо удерживает меня.
– Не пытайся убежать, это бесполезно! – приказывает он.
Потом снимает с меня трусики, которые падают вниз, раздвигает мне ноги, держа за колени, и опускается на пол передо мной. Его рот приникает к моему естеству в голодном поцелуе. Лижет, пробует на вкус, сосет. Теперь колючесть его шершавой, с рыжиной, бороды становится единым целым с перцем. Я хватаюсь руками за барную стойку, подавленная этой сладкой пыткой. Леонардо на мгновение поднимается, словно желая посмотреть на эффект, который это оказывает на меня.
Я чувствую себя дерзкой и в то же время беззащитной, нахожусь в состоянии опустошенности и всемогущества одновременно.
– Не останавливайся, пожалуйста, – умоляю я его. Хочу, чтобы он продолжал поглощать меня этим изысканным способом.
Его влажные красные губы на мгновение складываются в дьявольской улыбке, потом возвращаются к моему клитору, но глаза не отрываются от меня, а язык прокладывает дорогу внутрь лона. Его рот – на моей вульве, его руки – на моих бедрах, его взгляд – в моем взгляде. Это рай сладострастия, в котором я даже и не думала оказаться. Кладу в рот два пальца и начинаю сосать их, постанывая и двигаясь без остановки. Огонь разрастается все сильней, я достигаю вершины удовольствия, с громким криком откидываю голову назад, потом обрушиваюсь на барную стойку среди приборов и тарелок.
Леонардо встает на ноги, облизывая губы. Я вижу его затуманенными глазами, когда отхожу от оргазма. Все это кажется мне одновременно чувственным и веселым. Потом наши взгляды встречаются, мы улыбаемся друг другу и начинаем хохотать. Если это чувство полноты жизни и счастья было подарено мне вином, то мне остается лишь сожалеть о годах глупого воздержания. Но не думаю, что дело только в вине. И теперь, когда Леонардо обнимает и целует меня, я понимаю это.
– Ты красавица. А когда смеешься, становишься еще красивее, – шепчет он мне.
Внутри меня все сжимается, и вот я уже начинаю мечтать, чтобы мы так и оставались вместе навсегда.
Через некоторое время он отодвигает меня от себя и берет мое лицо в ладони.
– Ужин еще не закончен, остался десерт. Хочешь?
– Да, – сейчас я ответила бы так на любой вопрос, какой бы он мне ни задал.
