К счастью, дядя Бруно приходит на помощь:
– Да ладно, Бетта, ты же знаешь, что вино способствует кровообращению, – говорит он, щипая ее за плечо. – И потом, за праздники надо выпить! – он поднимает бокал и чокается со мной, подмигивая.
– Ты прав, за нас! – продолжает мой отец, поднимая бокал в свою очередь. И по взгляду, который он на меня бросает, я понимаю, что прощена.
Ужин продолжается без дальнейших затруднений. Затем следует обмен поздравлениями и подарками. Я получаю подушку (вышитую мамой в комплект к одеялу, подаренному в прошлом году), шерстяную шапку, две пары носков ручной вязки и кашемировый шарф. Видимо, выгляжу мерзлячкой. Но от холода, который я чувствую сейчас, шерсть не спасет.
При первой же возможности целую в знак примирения маму, прощаюсь с родней и убегаю домой. Счастлива, что все закончилось и я могу побыть одна.
Уже почти час ночи. Колокольни Венеции радостно сообщают об окончании рождественской службы, а еще работающие гондольеры спешат доставить последних пассажиров. Иду быстрым шагом, стараясь сосредоточиться на облачке пара, образовавшемся от моего дыхания. Нет желания думать, но, прежде чем отворить дверь дома, поднимаю глаза к небу и смотрю на звезды. Кто знает, может, на них сейчас смотрит и Леонардо.
* * *
В Рождество, после обеда, иду навестить Гайю, которая живет в небольшом лофте
[48]
рядом с Садами Биеннале
[49]
. Иногда под окнами ее квартиры появляется какая-нибудь странная инсталляция. Например, творение одного художника из Бразилии: линия тотемов из белого пластика, светящихся ночью фосфоресцентными огнями. Они напоминают скорее не тотемы, а странных снеговиков (хотя вряд ли именно в этом заключалась идея художника), и у них очень рождественский вид. В качестве подарка я купила Гайе коробочку, покрытую блестками, внутри которой находятся увеличивающая объем тушь «Lancôme» и щеточка для подкручивания ресниц «Shu Yemura». Гайя без ума от таких вещей. Так что я уверена: ей понравится.
Открыв дверь, Гайя, по традиции, душит меня в объятиях, заставляя практически столкнуться с огромным портретом Мэрилин Монро, висящим на стене.
– С Рождеством! – поздравляет она, светясь счастьем, и проходит в комнату, шаркая тапочками впереди меня. Только у себя дома она не носит каблуки.
– И тебя тоже с праздником, Гайя! – отвечаю, снимая пальто.
– Пойдем, садись на диван, – приглашает она, выключая телевизор.
Каждый раз, усаживаясь на ее дорогущий диван из белой кожи, я не могу не думать о всех тех варварских вещах, которые она выделывает на нем со своими любовниками.
Каждый раз, усаживаясь на ее дорогущий диван из белой кожи, я не могу не думать о всех тех варварских вещах, которые она выделывает на нем со своими любовниками.
– А ты, случаем, не отказалась еще от своих убеждений? Может, хочешь беллини?
[50]
– спрашивает она.
– Ок, – быстро соглашаюсь я.
– Молодец, так держать! – Гайя смотрит на меня с изумлением.
Пропадает на кухне, а когда появляется снова с подносом и бокалами, замечаю на безымянном пальце кольцо с бриллиантом.
– А это еще что? – спрашиваю сразу же.
– А это мне Якопо подарил, – хвастается, поднося кольцо к моему носу.
– Это что, обручальное кольцо? – смотрю на нее вытаращенными глазами.
– Просто кольцо…
– Гайя, не прикидывайся дурочкой! – укоряю ее.
– Хорошо, признаю, Якопо хочет, чтобы у нас все было серьезно.
– А ты – нет, – завершаю фразу за нее.
– Ну, это как-то слишком быстро, тебе не кажется?
Она смотрит на меня в ожидании одобрения. Похоже, Гайя не знает, что делать. Она не влюблена (ее влюбленность была бы чудом, принимая во внимание те редкие эпизоды, когда с ней подобное случалось), и это написано у нее на лице.
– А зачем ты тогда приняла такой особенный подарок?
– Ну а что я должна была сделать? – оправдывается. – Вернуть ему обратно? На Рождество?
– Не знаю, Гайя, но, наверное, вам все же лучше обсудить это.
– Между прочим, Якопо мне нравится, – говорит она, отпивая аперитив.
– Допустим, что так. Но тебе больше по душе тот, кто вообще не показывается…
Попала в точку.
– Смотри, – говорит она, передавая мне свой телефон с последним сообщением от Белотти.
С Рождеством, малышка! Рано или поздно я за тобой приеду.
Глаза Гайи приняли форму сердечек. В любой другой момент (в моей обычной роли серьезной и немного занудной подруги, которая возвращает к реальности и объясняет, как нужно правильно поступить) я бы, наверно, посоветовала ей быть осторожнее. Но сейчас я понимаю ее, как никогда раньше, и мне не хочется упрекать подружку.
– А он правда за тобой приедет? – спрашиваю.
– Кто знает… – отвечает Гайя с выражением лица, полным надежды. У нее нет чувства вины за бедного графа, ее совсем не беспокоит, что он может страдать по ее милости. Все, чего она хочет, – это быть счастливой. (По возможности, вместе с Белотти).
Вероятно, по закону притяжения, в этот момент раздается звонок и моего мобильного. В глубине души у меня только одна надежда. Боже, сделай так, чтобы это был Леонардо!
– От кого? От кого? – пищит Гайя с любопытством.
У нее нет чувства вины за бедного графа, ее совсем не беспокоит, что он может страдать по ее милости. Все, чего она хочет, – это быть счастливой.
Читаю сообщение, пытаясь спрятать разочарование:
– А, это Филиппо поздравляет с Рождеством, – отвечаю.
– И ты это говоришь таким тоном?
Видимо, мне не удалось замаскировать разочарование полностью.
– А как я должна это говорить?
– Ну, с чуть большим энтузиазмом, Эле! – Она ласково обнимает меня за плечи. – Ты что? Уже не уверена в нем?
– Да нет, что ты! – спешу ответить. – Мне его немного не хватает…
Она непонимающе смотрит на меня.
– Немного? Фил – отличный парень. Я думаю, что он идеально тебе подходит.
Боже, Гайя, хотя бы ты не усложняй мне жизнь! У меня и так бардак в голове… Филиппо – идеальный мужчина, но я в этот момент думаю не о нем.
