Я принадлежу ему, а он – мне. По крайней мере на эту ночь.
Ванная комната полна пара, вода постепенно становится прозрачной, пена уже рассеялась. Мы остаемся в ванне. Я лежу спиной у него на груди, удобно устроившись на его бедрах, как в мягкой колыбели.
– А знаешь, Элена, ты изменилась, – говорит он, поглаживая мои волосы.
– В каком смысле?
– Ты по-другому занимаешься любовью: раскованнее, сексуальнее.
– Это ты меня изменил.
– Может быть. Отчасти. Я просто вытащил наружу то, что уже было в тебе.
Это неожиданный комплимент, он наполняет меня нежностью и гордостью. Не зная, что делать, я прикрываюсь сарказмом:
– Ну тогда, профессор, в июне у меня, наверно, будет зачетная сессия?
В ответ он рукой погружает мою голову под воду, я выныриваю с криком и набрасываюсь на него, кусая за руки. Дружно хохочем.
Потом он приподнимает меня и проводит губкой по спине, массируя. Леонардо может быть очень нежным. Закрываю глаза и расслабляюсь, укачиваемая его руками и звуком капель, медленно падающих в воду.
– Останешься на ночь? – слова вырываются спонтанно, я не успеваю их остановить. Боюсь, я допустила серьезную ошибку, такому, как он, подобные вопросы не задают.
– Да.
Раскрываю глаза. Такого ответа я не ожидала. Обычно любовники не остаются на ночь. Я поворачиваюсь к Леонардо, желая убедиться, не шутит ли он.
– Для меня это не проблема, если и для тебя тоже…
Ну конечно. Никакие заведомые правила на Леонардо не распространяются.
Дарю ему чувственный поцелуй. Думаю, я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.
Я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.
Я не должна влюбляться в него, но сейчас не хочу испортить эти счастливые мгновения ненужными мыслями. Надо просто жить настоящим моментом.
Мы ложимся в постель, вкусно пахнущие и согревшиеся после долгого купания. Леонардо здесь, в моейкровати, и он здесь ради меня. Обнимаю его под одеялом, счастливо думая, что завтра утром мы проснемся рядом.
Заснуть сразу не получается, мы еще какое-то время вертимся в постели, ищем друг друга ненасытными поцелуями, обнимаясь крепко-крепко, будто хотим запечатлеть друг друга полностью, даже дыхание. Потом без промежуточной полудремы погружаюсь в глубокий сон.
* * *
В шесть сорок пять раздражающий звонок телефона вырывает меня из плена заслуженного отдыха. Открываю глаза и беру телефон в руку, возвращаясь к реальности. Черт! Собеседование с Боррачини! Мне нужно быть в Падуе через два часа. Я сама попросила маму позвонить мне и разбудить, как обычно, если мне надо рано встать.
Отвечаю шепотом, стараясь, чтобы Леонардо меня не услышал.
– Мама, привет! – бормочу сонным голосом, проходя на цыпочках в гостиную.
– А почему ты так тихо говоришь? – спрашивает мама.
– Да, наверное, не ловит здесь, – забываю, что говорю по домашнему телефону, а не по мобильному, но, к счастью, она не разбирается в некоторых тонкостях техники.
– Ну что, ты проснулась? Когда у тебя поезд?
«Не знаю, мама, я еще даже не поняла, где нахожусь».
– В восемь, – отвечаю, стараясь припомнить.
– Ты успеешь?
– Да, успею, конечно.
– Просто будь собой и покажи себя по максимуму, как всегда. Удачи, солнышко!
– Спасибо. Пока!
Возвращаюсь в спальню, босые ноги шлепают по холодному полу, утренние мурашки разбегаются по еще теплой коже иголочками. Надеваю шерстяной безразмерный свитер.
Леонардо открывает на мгновение глаза и тут же закрывает их, раздраженный лучом света, проникающим из окна.
– Это телефон звонил? Сколько времени? – спрашивает он, просыпаясь. Он весь помятый, но мне он нравится и таким. А вот я, наверное, кажусь монстром со спутанными волосами и мешками под глазами.
– Еще рано, но мне надо уходить. У меня назначена встреча по работе. Ты спи спокойно, – я не закончила это говорить, как меня пронизывает судорога воспоминания. Понимаю, что уже пережила подобную ситуацию несколько месяцев назад, с Филиппо. Только сейчас стороны поменялись местами.
Прогоняю от себя эту мысль и, пока Леонардо еще досыпает, открываю шкаф. Быстро выбираю, что надеть, и с одеждой в руках шныряю в ванную. Приталенная белая рубашка «Гермес», черные прямые брюки, кардиган антрацитового цвета и черные сапоги с каблуком три сантиметра. Покрываю мешки под глазами корректирующим кремом, немного румян и блеска для губ, потом собираю прядки с висков на затылок: вид приличной девушки. Молодец, Элена, хоть ты уже даже и не помнишь, что значит быть приличной девушкой…
Возвращаюсь в комнату за пальто и сумкой и осознаю, что Леонардо смотрит на меня, лежа на постели со скрещенными за головой руками и широко раскрытыми глазами.
– Я не знаю, когда вернусь, – объясняю, приближаясь, – но ты можешь оставаться сколько хочешь.
– Я тоже скоро пойду, – неохотно отвечает он охрипшим голосом. Потом берет меня за руку и принуждает присесть на край постели.
– Прихлопни дверь, когда будешь уходить, чтобы замок закрылся, – продолжаю я.
– Ты всегда такая красивая с утра пораньше? – он даже не слушает меня, притягивая к своим губам.
Я оставляю на них след своего блеска для губ, и внезапно Леонардо становится смешным, я никогда не видела его таким.
– Пока, – шепчу ему на ухо и убегаю, стараясь не споткнуться или наткнуться на что-нибудь, как обычно.
– Пока, – эхом отвечает он, – хорошего дня.
* * *
Возвращаюсь из Падуи около половины второго. Я пока не решила, приму ли я предложение, которое мне сделали, но счастлива и готова улыбаться всему миру. Это все заметили, даже гарпия Боррачини, которая, увидев меня утром, тепло поздоровалась.
– Добрый день, Элена, вы прекрасно выглядите, – сказала она.
Очевидно, занятия любовью с Леонардо действуют в сто раз эффективнее любых подтягивающих кремов и витаминов. Быстрым шагом иду в направлении дома, полная надежд, в голове крутится романтический фильм с ним в главной роли. Поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, потом тихонько открываю дверь и оглядываюсь. От Леонардо не осталось и следа.
Захожу в спальню. Мечтала бы найти его растянувшимся на кровати в ожидании моего прихода, каким я оставила его сегодня утром. Я по-прежнему хочу его, хочу ощущать его кожу, аромат и его силу. Леонардо нет, но остался его запах. Кровать аккуратно заправлена, сверху разложена шелковая накидка. На подушке – сложенный вдвое лист бумаги.
