И снова я в растерянности:
— Но почему?
— Потому что таков приказ. Если хотите, можете сами сесть за руль, мисс Бекманн. — Джузеппе трясет ключами.
— Но…
Я ошеломленно смотрю на красавицу-машину Марка, которую он, очевидно, решил предоставить мне на время. Она почти близняшка его серебристо-синего спортивного «мерседеса», может, чуть поменьше.
— Джузеппе, я не могу. Вдруг я ее поцарапаю. Неаполитанское движение и все такое… вы же понимаете.
Джузеппе делает ко мне шаг и вкладывает ключи в мою ладонь.
— Нет, вы не понимаете, мисс Бекманн. Это ваша машина!
— Что?
— Ваша. Целиком и полностью. Подарок от лорда Роскаррика. — Джузеппе отступает, снова учтиво кланяется и продолжает: — Вы можете оставить ее себе. Можете отправиться на ней в Рим или хоть в Москву, а можете и не ездить. Как пожелаете. — Джузеппе резко поворачивается и устремляется по виа Санта-Лючия в сторону моря.
Я глупо открываю и закрываю рот, словно выброшенная на берег рыба. Пялюсь на этот великолепный автомобиль.
Моя машина?
Джессика тоже с восхищением глядит на роскошный «мерседес».
— Спортивный «мерс»? — наконец произносит подруга. — Он подарил тебе именно спортивный?
— Знаю, знаю.
— Это, черт побери, оскорбление, — хмурится она. — Всего лишь «мерседес»?
Теперь она хихикает. Я присоединяюсь к ней.
Напускаю на лицо задумчивое выражение.
— Возможно, мне придется рассердиться на него, — говорю я. — Сказать, что не приму ничего меньше «бентли».
— Или «ламборгини». С леопардовыми чехлами.
Мы обе хохочем.
— Похоже, я не смогу принять этот подарок.
— Что? Почему нет? — снова дуется подруга.
— Джессика, подумай сама. Это же «мерседес». Неправильно так поступать.
— Икс, погоди. Не торопись. Давай все обдумаем. — Она переводит дыхание и продолжает: — Итак, мы все обдумали. Ты обязана оставить машину себе, и мы сейчас же едем кататься.
Пару секунд я размышляю. Уверена на все сто, что откажусь от подарка. Это уже слишком, перебор. Но может, прокатиться разок? Всего лишь один день веселья. Затем я ее верну.
— Я не оставлю машину себе.
— Правда?
— Да. Правда.
— Хорошо… — кивает Джессика. — Ладно, может, так и лучше. Знаешь что? Давай я присмотрю за ней? Передам в женский монастырь, клянусь.
— Но мы могли бы прокатиться на ней, всего лишь раз.
Джесс ударяет кулаком в воздух.
— Ура! Но куда поедем? — спрашивает она, состроив задумчивую рожицу. — Куда же? Амальфи? Позитано?
— Нет. Можем наткнуться на маму. Как я объясню ей появление шикарной машины?
— Понимаю, — кивает Джессика. — Тогда поехали в Казерту. Там огромный дворец…
— И самый большой сад в мире, да?
— Всегда мечтала там побывать. В путь, Золушка. Езжай как ненормальная!
Забираемся внутрь. Я с опаской вставляю ключ в зажигание. Джессика тут же берется за навигатор и вбивает пункт назначения. Я сижу за рулем, с потрясением и трепетом глядя на приборную панель.
Раньше я не водила спортивных машин, как, впрочем, и «мерседес». И тем более никогда не сидела за рулем новенького спортивного «мерса» среди наполненных хаосом улиц Неаполя, где машины соревнуются в скорости, как колесницы, где кругом потрепанные «фиаты» и не менее потрепанные «альфа-ромео», где теснятся мусорные грузовики, которые никогда не собирают мусор, и зловещие лимузины с очень затемненными задними стеклами.
Я все же поворачиваю ключ и отъезжаю от дома. И хотя я чуть не сбила пожилую даму около Скампии и едва не въехала после веселого обеда прямиком в стеклянную витрину «Суперо супермеркати» вблизи Марчанизе, мы наконец добираемся до дворца Казерты.
Однако это известное здание восемнадцатого века нас совсем не впечатлило.
Его называют Версалем Италии времен правления Бурбонов, и все же — впрочем, как и Версаль — оно слишком большое. Грандиозные мраморные ступени так же бесконечно устремлены вверх, как лестницы из кошмаров. Ведут они в огромные гулкие комнаты, наполненные меланхолией и пустотой. Гигантские окна выходят на убогие улицы Казерты. А сады и впрямь громадные — до головокружения. Кажется, им нет ни конца ни края. Они скорее пугают, чем вдохновляют.
Мы безвольно стоим там, крохотные среди этого размаха, как лилипуты. Джессика читает путеводитель:
— «Во дворце где-то тысяча двести комнат, включая два десятка парадных покоев, огромную библиотеку и театр, сделанный по образу и подобию театра Сан-Карло в Неаполе».
— Тысяча двести комнат?
— Тысяча двести, — подтверждает Джессика. — «Население Казерты Веккья
[50]
переселили ближе на десять километров, чтобы обеспечить дворец рабочей силой. Фабрика шелка Сан-Леучио была спрятана в качестве павильона на невероятно громадной территории парка».
— В этих садах можно спрятать весь Нью-Йорк.
Джессика кивает и устало вздыхает. Вдвоем мы смотрим на бесконечно длинный путь наверх, ведущий к фонтанам вдалеке. Возможно, они величиной с пирамиду, с такого расстояния сказать сложно. Джессика читает дальше:
— «Дворец Казерты использовался как съемочная площадка некоторых фильмов. В тысяча девятьсот девяносто девятом году он появился в „Звездных войнах. Эпизод первый: Призрачная угроза“ в качестве королевского дворца королевы Амидалы на планете Набу».
— Набу? Кто бы мог подумать? Мы на Набу! — устало смеюсь я. — Идем, Джессика. Пора домой.
Так мы и поступаем. К вечеру настроение мое заметно ухудшается. Когда мы преодолеваем полпути до Неаполя, небо становится пасмурным, грозовые тучи плывут мимо восходящей луны. Машины двигаются мучительно медленно. От избытка времени я изумленно пялюсь из окна на костры, точками выделяющиеся среди почти сельской местности, — костры на окраине неухоженных поселков, костры рядом с обшарпанными старыми фабриками.
— Какого черта? Что здесь творится?
Я машу в сторону потрескивающих на прохладном вечернем воздухе костров.
Кивнув, Джессика зевает:
— Никогда не видела этого раньше?
— Нет.
Она устало потирает лицо и говорит:
— Это «Каморра» — они сжигают мусор, незаконно. Токсичные отходы, отбросы с фабрик, все, что угодно. Жгут ночью. Повсюду на чертовых окраинах Неаполя. Некоторые называют это треугольником смерти.
— Отлично! И почему?
— Из-за нелегального сброса мусора и сжигания ядовитые отходы попадают в систему водоснабжения. Здесь самый высокий уровень заболеваемости раком по Италии — это треугольная зона, где особенно активно действует «Каморра».
