Энцо пересекает комнату, склоняется над Марком и расстегивает наручники. Освобождает его. Марк в джинсах и некогда белой рубашке. Потирает красные запястья.
— Теперь я Celenza шестой мистерии, — говорит Пазелли. — Это наделяет меня огромной властью. Благодаря моим знаниям capos ходят передо мной на цыпочках, а ведь я знаю все. Мы записываем обряды на видео. И иногда я использую свое влияние, дарованное мне шестой мистерией, во благо, как и должно быть. Но шестая мистерия — опасная вещь, она запросто может пойти наперекосяк. Жена Марка настаивала на завершении шестой, несмотря на мои предостережения. Она прошла через то, через что прошли вы оба. — Он вздыхает. — Но я был прав. Она оказалась слишком хрупкой, это лишило ее гармонии, лишило страха смерти, она стала равнодушна к жизни. И покончила самоубийством на том холме, рядом с Капуей. Ее никто не убивал.
Пазелли кладет в карман ключ от наручников. Идет к двери, оборачивается, смотрит сперва на меня, затем на Марка:
— С тех пор я наблюдал за тобой, Роскаррик, за тем, как ты помогал жертвам «Каморры». Я увидел в тебе добро и настоящую храбрость. Но и угрозу в этом театре масок. — Пазелли машет рукой своему помощнику, и тот уходит. Сам Энцо делает еще шаг к двери. — А теперь ты спасен. Вы оба. «Каморра» вас не тронет. Я сообщу, что вы оба прошли инициацию шестой. Вас будут уважать за это, более того — бояться, так что у вас появится власть. Надеюсь, вы распорядитесь ею с умом. — Мужчина замирает в дверном проеме. — Вас продержат здесь еще пару часов, затем вы вольны уйти. — Энцо смотрит прямо мне в глаза: — Возможно, мы еще свидимся, Александра шестой мистерии.
И с этими словами он уходит. Дверь захлопывается. Мы с Марком одни. Любимый притягивает меня к себе, но мы не целуемся, а лишь крепко обнимаемся. Отвожу с его опухшего лица темные локоны.
— Марк, что они сделали с тобой?
— Ничего, — отвечает он. — Разве теперь это важно? Что они сделали с тобой? То же самое?
Я киваю. Целую его в лоб. Он слегка улыбается. Впервые с момента, как я вошла в эту комнату, вижу его счастливую и в то же время грустную улыбку.
— Боже мой, Икс, я и правда думал, что ты мертва. Думал, меня обманывают. Мне неважно было, что сделают со мной.
Он поднимается, идет в ванную. Я с ним. Марк наклоняется над раковиной. Смачиваю полотенце теплой водой и вытираю кровь с его лица. Раны неглубокие, синяки не слишком сильные. Он почти не пострадал, с ним обращались грубо, но не жестоко. Он все тот же красавец Марк Роскаррик, а самое главное — он жив.
Несколько минут мы просто сидим на кровати бок о бок и терпеливо ждем.
— Давай посмотрим, сможем ли мы выбраться, — наконец говорит Марк. — Без разницы, где мы, в Палермо, Лондоне, Буэнос-Айресе. Я хочу выбраться отсюда. Хочу сделать глоток свежего воздуха. Идем.
Он решительно берет меня за руку и ведет к двери. Она не заперта. В темноту уходит мрачный каменный коридор. Движемся вдоль него, находим лестницу, еще одну, более широкий коридор, тускло освещенный электрическими лампочками.
— Пусто, — говорит Марк. — Все ушли.
В здании и правда никого, оно очень древнее. Насколько я поняла, мы находились в подземных помещениях, в вековых подвалах. Мы упорно движемся вверх по лестнице, пока я наконец не замечаю небольшое оконце. Сквозь него видна залитая лунным светом водная рябь. Мы где-то на побережье? С предвкушением взбираемся еще на два пролета. Выходим на некое подобие террасы, где царят ночь и темнота. Подбегаем к краю и перегибаемся через изящную каменную балюстраду.
— Неаполь, — говорит Марк. Тихонько смеется. — Мы в Неаполе!
Он прав. Потрясенно смотрю на горизонт. Это самый красивый вид на планете: благородные волны Неаполитанского залива, от высот Вомеро до «Чентро сторико», до утесов Сорренто и Амальфи, тусклый дымчатый силуэт Капри, сияющий под звездами.
— Я знаю это место, — говорю я. — Это Вилла Донн’Анна. В Позиллипо. Я приходила сюда как-то раз, на пляж.
Марк берет меня за руку. Мы по-прежнему восхищенно смотрим на открывшийся нам вид. Поднимаю глаза на мириады сверкающих звезд, нахожу Ориона и Плеяд. Останавливаюсь на созвездии Марка и Алекс на Капри. Созвездии Нас.
— И что теперь? — тихо спрашиваю я.
Марк не отвечает. Лишь поворачивается, обхватывает мое лицо и проникновенно целует, страстно и отчаянно. Впиваюсь белыми пальцами в его темные кудрявые волосы. Я знаю правду: Ничто не вечно, кроме Любви, все прочее лишь дым.
