Плела я их, конечно же, как попало. Не в «правильной» последовательности, некогда придуманной великими теоретиками, а так, как в этот момент желала моя правая (или левая) нога. По большому счету, ничего страшного в этом не было — большинство печатей, подсмотренных у периодически появлявшихся в замке жрецов, начинали действовать далеко не сразу. И у меня всегда хватало времени на исправление промежуточных ошибок. Конечно же, будь я стихийником или разумником, ничем хорошим это бы не закончилось — страшные истории о том, как особо тупые студенты Академии умудряются погибать от своих собственных заклинаний, я слышала чуть ли не каждый день. Однако другого варианта у меня не было — делать из меня мага Жизни никто не собирался. А любая попытка высказать такое пожелание обязательно заканчивалась поркой…
…Годам к девяти я попыталась раз и навсегда разобраться с красными и зелеными печатями… и пришла к выводу, что ущербна: заставить работать любые плетения школы Разума, Огня или Льда, созданные из нитей жизни, оказалось невозможно! Что я только не копировала — сторожевые печати, базовые руны, подсмотренные на заднем дворе у тренирующих солдат стихийников, плетения, создаваемые эрром Маалусом и эрром Гвиллом. Увы, ничем не отличающиеся от оригинала копии Огненных плетей, Солнечных брызг или Облаков льда напрочь отказывались работать! Я ничем не рисковала, даже создавая и боевые заклинания, и точки их фокуса прямо в своем теле. Ибо вне зависимости от количества силы, влитой в них в процессе создания, плетения так и оставались просто красивыми картинками. Осознавать этот факт было жутко обидно. И я несколько месяцев искренне ненавидела всех наших стихийников, с легкостью отправляющих в мишени настоящие боевые печати.
А еще меня здорово расстраивало то, что плетения школы Жизни, созданные мною, всегда работали намного слабее, чем у любого из периодически появлявшихся в замке жрецов. Поэтому, дождавшись появления в замке очередного мага Жизни, я попыталась задать ему интересующие меня вопросы.
Дождаться ответа от серого и какого-то безликого мужчины, от которого ни на шаг не отходили два воина и еще какой-то стихийник, мне не удалось: жрец словно не слышал того, что я говорю. Хотя состояние каналов жизни, отвечающих за слух, у него было просто идеальным. Однако ответ я все-таки получила. В тот же день. Но не от жреца, а от Крысы, спустившегося в кордегардию, чтобы узнать о состоянии раненых. Услышав мой десятый или двенадцатый вопрос, обращенный к игнорирующему меня магу, эрр Валин довольно ухмыльнулся и предложил мне свою «помощь». Мои нахмуренные брови и громкое «не надо» его не остановили. Прислонившись к двери и закрыв единственный выход, он долго и со вкусом рассказывал о том, что такое магия.
Нет, маг не лгал — стихийник, охраняющий молчаливого жреца, согласно кивал чуть ли не после каждого предложения. Только вот особой радости от этой «правды» я так и не испытала: кому понравится узнать, что поменять тип специализации невозможно? Что ранг и будущее мага зависит не столько от умения работать с плетениями, сколько от скорости восполнения? Что у меня эта самая скорость восполнения мало чем отличается от нуля? Что стать магом я не смогу, даже если научусь читать, писать, плести все известные и неизвестные печати и проштудирую все когда-либо написанные книги по магии? И что маг Жизни — это не маг, а нечто среднее между человеком и животным?
Устраивать истерику я не стала. Вместо этого я потянулась к одному из каналов жизни на лице эрра Валина и остановила течение энергии. Дикий вопль внезапно ослепшего мага услышали, наверное, даже в Лайнте.
А на следующее утро я пробралась в отцовскую библиотеку, развернула первый попавшийся под руку свиток, пробежала глазами ровные ряды непонятных закорючек… и отправилась в кабинет. Требовать, чтобы меня научили читать…
…Месяца через четыре после начала занятий из комнат наших магов вдруг начали пропадать свитки. Вор — то есть я — оказался не так удачлив, как хотелось бы: я прекрасно видела сторожевые печати, ауры прячущихся в комнатах солдат… а попалась на сущей ерунде. На угольной пыли, насыпанной в один из свитков.
Несмотря на вовремя сплетенную печать Малого исцеления, нормально ходить я смогла только через неделю — отец, взбешенный отношением к запрету заниматься магией, напрочь забыл о жалости. Впрочем, для того, чтобы меня переупрямить, этого оказалось недостаточно — выбравшись из своих покоев, я сразу же отправилась к эрру Маалусу. И, нагло остановившись перед чем-то занятым магом, вцепилась в лежащий перед ним свиток.
Как ни странно, возмущаться он не стал: с интересом посмотрев на меня, ехидно усмехнулся и, мотнув головой в сторону пузатого резного шкафа, негромко пробормотал:
— Первая полка сверху, четвертый свиток справа… Толку будет гораздо больше…
…Первую часть древнего фундаментального трактата Гериельта Мудрого «О двенадцати основных и восьми второстепенных каналах жизни, о болезнях жара и холода, органов чувств, внутренних органов, а также о лечении отравлений, ранений и о методах продления жизни» я читала почти месяц. И, не успев закончить, вернулась к первой главе. Решив, что просто обязана освоить на практике все то, что описывает автор.
С середины осени и до конца зимы я практически не выходила из своих покоев — с утра до поздней ночи изучала базовые руны гармонизации для двенадцати основных и восьми вспомогательных каналов жизни, точки воздействия на сами каналы, симптомы заболеваний и отравлений и много чего еще. А как только на заднем дворе стаял снег, стащила в оружейной комнате самую легкую ржавую железяку, самую короткую кольчугу, вместо поддоспешника надела старое платье и, решив, что выгляжу как подобает воину, приперлась к старому Нашту. Учиться махать мечом: в трактате Гериельта Мудрого утверждалось, что скорость восполнения и траты запаса силы МОЖНО УВЕЛИЧИТЬ. Если достичь гармонии тела и духа…
Кстати, вникать в то, что написал известнейший теоретик магии Жизни, было на удивление легко — Гериельт Мудрый излагал свои мысли очень образно, доступно и с юмором. Даже тезис «не навреди», здорово ограничивший меня в экспериментах, он умудрился подать так, что мне не захотелось идти ему наперекор. В итоге я смирилась с тем, что человеческое тело — это не только красивая картинка, которую я могу видеть истинным взором, но и сложнейший инструмент, любое вмешательство в который должно быть чем-то оправдано. В общем, я начала ставить опыты на животных…
Все то, что описывалось в трех первых частях, я освоила года за два. А вот четвертой части, той, в которой должны были описываться печати, придуманные самим Гериельтом, в библиотеке эрра Маалуса не оказалось!
Перекопав все полки и не обнаружив искомого, я бросилась на поиски эрра Маалуса. И отловив его у кузницы, с ходу поинтересовалась:
— Куда вы спрятали четвертую часть трактата?
Ответ иллюзиониста меня просто убил:
— Никуда. Ее не существует. Говорят, что ее уничтожил сам Гериельт. Почему — никто не знает. Кстати, ни в ордене Создателя, ни в Академии, ни в библиотеке его величества ее тоже нет…
