…Внося в список пометки, эрр Эйд внимательно наблюдал за состоянием знахарки. И иногда заставлял ее остановиться и рассказать о действиях, которые она предпринимала, чтобы вылечить заболевших детей.
Как обычно, особых претензий к ней не оказалось — жрец «от Создателя», женщина всегда делала все, что могла. И щедро тратила свой невеликий резерв даже в самых безнадежных случаях. Поэтому, закончив корректировку, маг снял с пояса кошель, достал из него двадцать серебрушек и сложил стопочкой в середине стола. А потом, перейдя на истинное зрение, принялся расплетать рабочие печати и вносить изменения в ее печать Подчинения.
— Ну что, все? — нетерпеливо спросил десятник, заметив, что знахарка вышла из ступора.
— Почти… — кивнул Обух. И, поймав взгляд Фазии, негромко произнес: — У ордена к тебе претензий нет. Ты сделала все, что могла. Поэтому прими нашу благодарность…
— Спасибо, ваша милость! — Знахарка согнулась в поклоне. А потом, выпрямившись, молниеносным движением руки смела серебро со столешницы.
— Все, иди… — улыбнулся маг. — Да не оставит тебя сила Создателя…
Глава 26
Эрр Маалус Облачко
Мда. Силы воли девочке было не занимать — буквально через несколько минут после того, как баронесса опустошила последний амулет Чистого разума, она наложила на себя оборотную руну Великого сна, и, взбодрившись, снова склонилась над Молчуном.
Глядя на то, как девушка работает с каналами жизни своего сводного брата, эрр Маалус то и дело ловил себя на мысли, что почти не понимает смысла ее манипуляций. Нет, то, что положение печатей Восстановления и Великой жизни требует постоянной коррекции и подпитки, было очевидно. А вот понять причину, заставившую ее милость поменять большинство печатей Гармонизации на руны Ускорения, маг так и не смог. Просто не хватило знаний. Впрочем, расстраиваться по этому поводу и тем более вмешиваться в процесс лечения Крегга Облачко не собирался — судя по уверенности, с которой баронесса подошла к работе, она точно знала, что делает. Поэтому следующие полчаса маг посвятил зарисовке создаваемых ее милостью структур, а также созданию схемы, описывающей последовательность их появления и привязки к тем или иным каналам организма.
Процесс оказался жутко интересным — за какие-то полчаса баронесса умудрилась восстановить почти две трети разрушенной сети каналов чувств, приблизительно половину каналов жизни и срастить все еще не восстановившиеся мышечные волокна. Причем использовала для этого не канонические плетения, подробно описанные в трактате Гериельта, а какие-то непонятные конструкции, частенько состоящие из взаимоисключающих частей. Если Облачко правильно понимал суть происходящего, то ее милость воздействовала на каналы не только по всей длине, но и в строго определенных точках. И таким образом создавала в них области с повышенной или пониженной плотностью силы
[65]
. Что интересно, организм Крегга реагировал на эти воздействия практически мгновенно. И не всегда так, как ожидал маг — скажем, здоровый румянец с лица Молчуна исчез чуть ли не сразу после начала последних манипуляций. Потом у него впали щеки так, как будто под ними не было зубов. А кожа истончилась, словно парень не ел эдак дней двадцать пять…
Впрочем, баронесса остановилась чуть раньше того, как иллюзионист всерьез испугался за здоровье Крегга. И, сняв со своего сводного брата печать Великого сна, тут же впихнула ему в руку кружку с остывшим бульоном. А мгновением позже пододвинула поближе здоровенную миску с вареным мясом.
Не успев открыть глаза, Молчун набросился на еду. Как до смерти оголодавший хищник. И принялся не есть, а жрать! Толком не прожевывая, вталкивая в рот один кусок мяса за другим, рыча от наслаждения и не замечая ни сидящей рядом сводной сестры, ни мечущейся между его кроватью и столом Ойры, ни относительной слабости еще не до конца восстановившейся левой руки.
«Если она ускорила процесс переваривания пищи, то он должен испытывать жуткий голод. Ведь такое количество плетений Восстановления выжирает его изнутри…» — подумал маг. Потом вгляделся в резерв баронессы и мрачно почесал в затылке: за какие-то полчаса манипуляций с плетениями Меллина снова умудрилась истощить почти весь запас силы. И в истинном зрении стала выглядеть почти так же, как и перед смертью эрра Валина. То есть самой обычной Одаренной вне категорий, не способной привлечь внимание даже самого придирчивого лидера патруля ордена Создателя.
Подбросив на ладони последний разряженный баронессой амулет Чистого разума, Облачко вспомнил погибшего вместе с бароном Лагаром Гвилла Умника… и вскочил на ноги. Сообразив, что для продолжения лечения Молчуна, а также для экспериментов по раскачиванию резерва Темной не обязательно дожидаться приезда Гериельта или ехать к городским разумникам! А достаточно дойти до казарм, кордегардии… или просто выйти за дверь!
— Что случилось, эрр? — услышав скрежет ножек сдвинутого назад кресла, спросила баронесса. — Куда это ты заторопился?
— За амулетами Чистого разума. Хочу собрать их у солдат. Думаю, штук двадцать — двадцать пять я найти смогу…
Ее милость тяжело вздохнула и мрачно пробурчала:
— Ну и куда тебе столько? Для того чтобы поставить Крегга на ноги, понадобится от силы еще штуки три. А потом все равно придется остановиться. Ибо излишки силы будет просто некуда девать…
— У меня полно разряженных основ Великой и Средней жизни, — ухмыльнулся иллюзионист. — Зачем тратить деньги на то, чтобы их заполняли приезжие жрецы, когда вы, ваша милость, сможете это сделать в разы быстрее?
— Точно… А я и не подумала… — устало произнесла баронесса. А потом, вырвав из рук Молчуна пустую миску из-под мяса, аккуратно вытерла ему губы рушником.
Дойдя до двери в коридор и прикоснувшись к массивной медной ручке, Маалус потянул ее на себя и вздрогнул: за его спиной раздался хриплый голос Крегга, оклемавшегося после безумного обеда:
— Ваша милость! Я хочу знать, как погибли барон Нолад и барон Лагар…
Найти Шрама удалось по голосу — рев начальника замковой стражи, распекающего невесть чем провинившегося перед ним Борова, доносился из-под крыши Колокольной башни.
Решив, что небольшая физическая нагрузка ему не повредит, эрр Маалус вошел в башню, быстренько поднялся на верхний этаж и, застыв за спиной злого, как собака, сотника, негромко сказал:
— Слышь, Шрам? Ничего, если я ненадолго прерву твой воспитательный процесс?
— Простите, эрр! Просто этот недоу…
— Про недоумков — потом. Мне некогда. Пошли кого-нибудь обойти все посты, кордегардию и казармы — мне нужны все заряженные амулеты Чистого разума, какие есть у тебя и твоих солдат. И чем быстрее — тем лучше…
— Вы будете у себя, эрр? — мгновенно забыв о нерадивом солдате, спросил сотник.
— Нет. В Северном крыле. В покоях, в которые отнесли Молчуна.
