— Фу-у-у…
— Она заговорила!!! — удивленно воскликнул тот, кого звали Урмасом.
— Заткни ей рот! Немедленно! — рявкнул его отец. И бросил ему какую-то тряпку.
Поймав ее левой рукой, Урмас аккуратно отложил стило и, скрутив из тряпки что-то очень похожее на кляп, неторопливо подтянул мантию повыше. Потом встал на кровать коленями и на четвереньках двинулся ко мне!
Я удивленно уставилась на него. На какое-то время умудрившись забыть о том, что пора трансформировать печать Спутанных мыслей, мешающую мне нормально думать.
А когда он вцепился рукой в мое лицо и, заставляя открыть рот, изо всех сил сдавил пальцами ямочки за коренными зубами, я вдруг повела себя как деревенская дурочка: рванулась и заорала…
В то же мгновение за дверью спальни лязгнула сталь, раздался истошный крик… а у меня во рту оказалась грязная тряпка, пропитанная чем-то кислым…
— Вот так значительно лучше, — покосившись на дверь, усмехнулся Урмас. А потом, похлопав меня по щеке, пополз обратно…
По моим щекам покатились злые слезы. Я с ненавистью смотрела на своего мучителя и судорожно пыталась сплести что-нибудь смертельное. Забыв, что меня только что высушили…
— Орать она горазда, — поморщился мужчина, расписывавший мою руку. И, тоже покосившись на дверь, за которой творилось что-то ужасное, прошипел: — Что они там, не могут справиться с одним человеком?
— Посмотреть?
— Нет! С ума сошел, что ли?! — взбеленился мужчина. И мотнул головой куда-то в сторону моих ног. — Нам тут только свидетелей не хватало…
Кинув взгляд туда, куда он посмотрел, я увидела непонятно откуда взявшийся топчан и лежащее на нем еще одно нагое тело. С ног до головы исписанное рунами…
«Если Крегг — в гостиной, то это кто?» — удивленно подумала я. И, поняв, что, кроме себя самой, мне надеяться не на кого, заставила себя успокоиться.
— Слышь, Урмас, зажги-ка еще пару свечей. Только не перепутай — бери те, которые мы принесли с собой. Да, и раз ты уже отвлекся, подай-ка мне нож.
Урмас буркнул что-то невразумительное, а через минуту на мраморном столике рядом с его отцом появилось еще несколько расплывчатых пятен света.
— Хватит? — поинтересовался он. И, услышав утвердительное «угу», обошел столик вокруг. И, чем-то там погромыхав, подошел к отцу: — Держи!
Увидев форму клинка, который он сжимал в руке, я похолодела: это был классический ритуальный нож для жертвоприношений!
«Сейчас они будут меня убивать!» — подсказал внутренний голос. И тут же замолк, потому что за дверью раздался еще один истошный крик.
«Значит, мне сейчас НАДО нормально соображать!» — подумала я. И, загнав себя в состояние многопотокового мышления, снова вгляделась в печать Спутанных мыслей…
…Обе перемычки, необходимые для замыкания контура, встали на место сами собой. И я чуть не задохнулась от остроты запахов воскуряемых ритуалистами благовоний: видимо, получившаяся печать Волчьего носа оказалась слишком мощной. Кое-как удержав на месте содержимое желудка, рвущееся наружу, я вдруг поняла, что совершенно точно знаю, чем пахнет в моей спальне.
Магнолией: ее запах успокаивает, способствует расслаблению и отдыху, отгоняет страхи и тревоги. Мирром — его воскуряют при бессоннице, а также для того, чтобы смягчить потрясения. Мускатом — он хорошо помогает при волнениях и умственных переутомлениях. Сандалом — этот запах способствует расслаблению и медитации. И… альсарой — сильнейшим снотворным. Правда, последней пахло совсем слабо. Так, словно после ее воскурения комнату хорошенько проветрили.
«Сквозняк!!!» — догадалась я. Потом приподняла голову, посмотрела на колышущиеся язычки пламени, и… вдруг поняла, что у меня в голове начинает складываться настоящая картинка всего происходящего.
Черное пятно на стене справа от Урмаса — потайной ход, ведущий в мою спальню. Сон, в который я так быстро провалилась, — заслуга не столько усталости после дороги, сколько тех свечей, которые оставила в моей спальне прислуга. Имя «Урмас», на которое отзывается мужчина, расписывающий рунами мои ноги, принадлежало тому самому ритуалисту, который прибыл в Орейн для того, чтобы доставить меня в Лайнту. А его отец, в настоящее время работающий с моим плечом, — не кто иной, как ВЕРХОВНЫЙ МАГ КОРОЛЯ!
«Все-таки кто-то увидел, что я — Темная… — оправившись от шока, горько подумала я. И тут же поняла, когда именно: в день похорон отца я стояла перед его усыпальницей БЕЗ печати Ограничения. — Мда… Облачко ошибся: вместо того чтобы отправлять за мной пару десятков разумников, столько же стихийников и пару сотен увешанных амулетами солдат, оказалось достаточно пригласить меня во дворец. И усыпить…»
Тем временем эрр Урден закончил рисовать очередную руну и, распоров клинком мою рубашку от ворота и до низа живота, недовольно покосился на дверь, бой за которой стал еще ожесточеннее:
— Не понимаю, сколько можно с ним возиться?
Потом посмотрел на меня и вытаращил глаза:
— Урмас? Я же сказал, чтобы ты активировал амулет Спутанных мыслей!
— Я и активировал, — отозвался его сын.
— Но его тут нет! — возмутился эрр Урден. — Неуч!
Эрр Урмас нахмурился. Потом отложил стило, встал с кровати, подошел к столу, взял с него еще один амулет Спутанных мыслей и снова забрался на кровать.
Увидев, что он опять встал на четвереньки, я обрадованно улыбнулась. И потянулась к его амулету Великой защиты…
…Первая перемычка… Вторая… Третья… Четвертая… — контур замыкался настолько быстро, что перед тем, как вставить на место пятую, я даже успела представить себе место, куда должен упасть маг. И поморщилась — картинка с мужчиной, лежащим на моем полуобнаженном теле, показалась мне слишком фривольной. Впрочем, выбора у меня не было, и я, дождавшись нужного момента, вставила пятую перемычку. А когда эрра Урмаса начал высушивать Костер силы, занялась амулетом его отца…
…Эрр Урмас рухнул на меня почти так, как я себе представляла. Только вот пребольно заехав мне лбом по груди.
Замычав от боли, я кое-как справилась со своими ощущениями и перевела взгляд на его отца. Вернее, на то место, где он только что сидел.
Эрра Урдена там не оказалось. Зато из-за края кровати торчала его голова с небольшой плешью на темени и тряслась, как листок на ветру.
«Отлично!» — мстительно подумала я. И истинным зрением всмотрелась в амулет Чистого разума эрра Урмаса, который вместе со всеми остальными оказался зажатым между нашими телами. А потом вздрогнула: начавший приходить в себя ритуалист с трудом поднял голову и ненавидящим взглядом уставился мне в глаза:
— Орейново отродье…
Решив, что поинтересоваться причинами такой нелюбви к моему роду я смогу и потом, я закончила плести оборотную печать Великой жизни на его затылке. И вложила последнюю перемычку в амулет Чистого разума…
