— Прости, Мэл, мне так жаль, — прошептал Янус, слизывая с губ кровь. — Я не хотел причинить тебе боль. — Звук шагов в коридоре пробудил его к реальности. Теперь он был не на крыше дворца и держал в руках не Маледикта, а мальчишку, которому заплатил. Янус бросил его, отер губы, взял Маледикта на руки и вынес его через дверь, из которой появился мальчик, в тайную комнату. Арис, разумеется, знал о ней — ведь он вырос в Ластресте; но вряд ли он станет искать там, если тело обнаружится где-нибудь поближе.
Янус опустил Маледикта на кровать. Отпихнув прочь объедки, что оставил мальчишка, он достал припасенные заранее медикаменты и стал трясущимися руками зашивать рану, прокалывая иглой не только кожу под маленькой грудью, но стягивая вместе мышцы и сухожилия. А если не получится? Янус плеснул на шов виски, и Маледикт выгнулся дугой так, что вздулись жилы на его шее.
— Тише, — проговорил Янус, целуя Маледикта в лоб. Он стал бинтовать порезы на ладонях, которыми Маледикт пытался остановить движение меча. Януса беспокоило, что такие незначительные раны до сих пор не зажили.
— Я вернусь. Просто отдыхай.
Закрыв за собой дверь, Янус обернул в саван тело юноши и понес его вниз, мимо потрясенных слуг, в сады, мокрые от дождя.
Когда он вернулся в дом, весь покрытый грязью и дрожащий от изнеможения, с открывшейся вновь раной, его ждал Арис.
— Где тело? — спросил Арис. Его лицо избороздили морщины, на щеках краснели пятна слез и гнева. — Где оно?
Янус опустился на колено.
— Ищите его сами, сир.
Арис сделал шаг вперед и хлестнул племянника по лицу. От удара Янус упал на спину и растянулся на полу. Будучи изможден и не в настроении изображать покорность, Янус все же достаточно владел собой, чтобы не ответить на удар, а довести свой план до конца. Вдобавок Ариса даже теперь плотным кольцом окружали гвардейцы. Янус заставил слезы выступить на глазах и прошептал:
— Я слишком любил его, чтобы наблюдать, как его тело вывесят на всеобщее обозрение, чтобы люди делали ставки, когда именно вороны выклюют ему глаза и какие кости упадут первыми, чтобы смотреть, как толпа разрывает на части его обглоданные пальцы.
— Ты похоронил его в имении? Здесь, на земле, принадлежащей семье ребенка, которого он убил? Он не может здесь остаться. Его повесят высоко над городом, как любого другого предателя. — Арис прошелся по комнате, выглянул в залитое дождем окно, махнул гвардейцам: — Начинайте искать. Ищите разрытую землю.
Гвардейцы поклонились и вышли. Янус опять упал на колени перед королем.
— Дядя, я прошу вас. — Боясь, как бы на лице не промелькнула искра ликования, Янус старался мысленно представить себе, что там, в саду, в земле и впрямь лежит Маледикт.
— Ты знал? — спросил Арис, рывком разворачивая к себе Януса. У юноши мелькнула мысль, что теперь перед ним стоит совсем другой король. Не вялый, не убитый горем, но движимый отчаянием и яростью. — Ты знал, что замышляет твой любовник?
— Нет, — ответил Янус. — Нет.
— Единственное, что спасло твою шею, — тот факт, что он влез в окно по стене, как проклятый демон. И не знал, как спуститься. Если бы ты помог ему, он наверняка проник бы сквозь двери и бежал без особого труда.
Янус размышлял, насколько убедительно прозвучит, если он еще раз отвергнет подозрения короля. Он молча ждал.
— Я слишком долго доверял Маледикту, валял дурака. А ты, который, можно сказать, жил у него в доме, рассчитываешь, чтобы я доверял тебе… Хотел бы я тебе верить, — проговорил Арис. — Хотел бы я верить собственной плоти и крови, но смерть что-то слишком тщательно расчищает тебе дорогу. — Арис облокотился о стол. Янус отметил, как всего за одну ночь постарел король.
— Я мог бы заточить тебя в тюрьму или казнить, но в нашей семье больше никого не осталось. Если род Ласта продолжится, то лишь через тебя. — Арис стоял, бессмысленно сжимая и разжимая кулаки. — Что же до изгнания, Итарус с радостью примет тебя в свои объятья, чтобы использовать против Антира. Как тогда быть Адирану? Я не перенесу второй войны за мой трон.
Арис протянул руку; лицо его было мрачно. Янус осторожно взял протянутую ладонь и стиснул ее, и привлек племянника к себе.
— Это мой грех — и моя вина. Я виновен в том, что скорее предпочту видеть на своем троне отцеубийцу и заговорщика, чем допущу очередное кровопролитие, которое повлечет моя смерть в отсутствие дееспособного наследника. Так что ты выиграл, Янус. В какой-то мере. Ты останешься при моем дворе. Моим третьим советником. Но лишь посмей приблизиться к Адирану — и по моей команде псы перегрызут тебе глотку. Без колебаний. Теперь твоя и его жизни неразрывно связаны. Если мой сын подхватит лихорадку или даже просто ударится, ты за это заплатишь. Ты хорошо понял меня, племянник?
В глазах Ариса стояла ледяная синева зимнего неба, и впервые в жизни Янус отвел взгляд.
— Я бы никогда не причинил зла Адирану, — проговорил он, обретя наконец дар речи. Впрочем, вредить Адирану и не требовалось: его присутствие было только на руку. Если Янус станет регентом глупого и доверчивого молодого человека, в которого должен был вырасти Адиран, его положение не будет отличаться от положения короля на троне. Но все эти мысли отступили перед настоятельной потребностью вернуться к Маледикту, удостовериться, что шов не разошелся после прекращения действия снадобья, облегчить его боль…
— Янус, меня тошнит от твоего пустословия. Отправляйся наверх и не смей покидать своих покоев, пока мы не завершим обыск.
Янус подавил готовую вырваться наружу ярость, еще раз напоминая себе, что они ищут продажного мальчишку — всего лишь подделку. Наверху захлопали двери, и он вперил взгляд в пол, опускаясь в поклоне, хотя все его тело пронизывала тревога. Он ожидал, что гвардейцы ограничатся поисками на землях Ластреста и не станут обшаривать дом. Бросив последний взгляд на опустошенное лицо Ариса, на стражников на подъездной аллее, разбирающих лопаты, Янус как бы неохотно покинул комнату, хотя кровь пульсировала в его жилах, подгоняя: скорее, скорее.
Дверь в его покои стояла настежь, шкафы — тоже: гвардейцы вели обыск. Янус открыл рот, собираясь возразить, и тут кровь застыла у него в жилах. Обойдя дверцу шкафа, скрывавшую часть стены, он увидел, что потайная дверь широко распахнута.
— На кровати и на полу кровь, — заметил один из гвардейцев.
— Я тоже был ранен. Когда защищал Аурона. — Янус не мог контролировать собственный голос; все его существо дрожало от единственного желания — захлопнуть дверь в потайную комнату, хотя он прекрасно понимал, что уже слишком поздно.
Гвардейцы переглянулись и ушли, заперев Януса снаружи. Он, спотыкаясь, заковылял в потайную комнату, но в крошечном тесном помещении его ждали только мрак и тени. Потухшие свечи были холодными.
Янус ощупью побрел к пыльной кушетке, на которой оставил Маледикта. Не может быть, чтобы он встал и опять начал играть в смертельные «кошки-мышки» с гвардейцами… У Януса перехватило дух; он подавил рыдания, представляя, как находка стражников превзошла все их ожидания — ведь они обнаружили не труп, а выжившего, пусть и слабого, пропавшего Маледикта. Он был легкой добычей. Янус упал на колени, простирая руки в мольбе, и вдруг его ладони коснулись липкой, потной плоти. До его слуха донесся едва слышный стон. Поднеся ладони к глазам, Янус увидел на них кровь.
