— Не его мысли навлекут на него беду, — возразил Арис, — а его язык.
— И все же… приятно услышать откровенные слова, — проговорил Маледикт. — Нечасто такое удовольствие выпадает. — Он повернулся спиной к стене, увешанной портретами.
— Да, — согласился Арис почти шепотом. Оказавшись возле Маледикта, он всякий раз ощущал тепло — и всякий раз ему дивился. Король откашлялся. — Должен признаться, что не ожидал встретить тебя здесь. Послеобеденные собрания у Адама известны тем, что навевают скуку.
— Тогда зачем вы их посещаете? — спросил Маледикт, нахмурившись при виде другого полотна, с изображением тучного джентльмена в мехах.
— Я попросил список приглашенных, — пояснил Арис. — И когда прочел твое имя… — Король не без удовольствия заметил, что щеки юноши слегка порозовели.
— Ах, и что же я могу такого сказать, ради чего вы станете терпеть рассуждения об экономике или эгалитаризме? Скучнейшие рассуждения, смею заметить, — чуть суховато поинтересовался Маледикт.
Арис перехватил быстрый взгляд Маледикта, брошенный на гвардейца, и сменил тему.
— Я думал, ты расскажешь мне, как продвигаются ухаживания Януса. Мишель ничего не знает. А Амаранта…
— И вы спрашиваете об этом меня? — Маледикт понизил голос до оскорбленного полушепота. — Вы полагаете, что Янус делает перерывы в ухаживании, чтобы слать мне отчеты?
— Я не знаю, что думать, — взорвался Арис. — Янус не прислал ни одной весточки. Если честно, я не ожидал, что при выборе жены он будет руководствоваться в первую очередь политическими соображениями. Я считал, что его не интересует жизнь при дворе, и тем не менее… Амаранта по меньшей мере сложная женщина.
— Зато очень красивая, — заметил Маледикт; голос его доносился как будто издалека. — И, возможно, Янус считал, что его выбор вас порадует. Ведь Амаранта — дочь советника.
— Ты возлагаешь вину за его ухаживания на меня, — заключил Арис, пораженный тягостностью своего огорчения. Но чего же еще он ждал?
— Все мы делаем то, что должны делать, — проговорил Маледикт. Тихая усталость в его голосе прозвучала для Ариса как прощение.
— И все же мне ненавистна мысль о причастности к твоему горю. Если бы только это было в моей власти — я бы удовлетворил твои желания. — Набравшись смелости, король погладил мягкие локоны на затылке юноши.
— Я не верю, что вы бы так поступили. — Губы Маледикта медленно расплылись в улыбке.
— Не веришь? — переспросил Арис. — Не поведаешь ли мне, что тобой движет? Что вообще привело тебя к моему двору?
Маледикт одарил короля безжалостным взглядом сквозь темные бархатные ресницы.
— Янус.
— И только, — вздохнул Арис. Он сделал шаг назад. — Правдивы ли слухи о том, что ты знал его прежде? Что ты был…
— Крысой из Развалин? — договорил за короля Маледикт. — Боюсь, у меня не осталось уже ни одной тайны. Впрочем, если позволите, мне не хотелось бы это обсуждать. Прошлое прошло, Арис.
— Нет, — отрезал Арис. — Оно никогда не пройдет. По крайней мере оно не пройдет, пока все вокруг напоминает тебе о том, что ты сделал или потерял. — Он взял Маледикта за подбородок, большим пальцем коснулся мягких губ, наблюдая, как темные глаза становятся еще темнее. — Ошибся ли я? — прошептал он. — Ошибся ли я, когда уступил Ксипос Итарусу, чтобы спасти будущее, пожертвовав настоящим?
Маледикт рассмеялся.
— И вы спрашиваете меня? Та война случилась до моего рождения, сир.
«Он так юн?» — подумал Арис, испытывая странное облегчение оттого, что в мире есть хотя бы один человек, который не заставляет его переживать боль прошлого. Он шагнул ближе.
Маледикт бросил быстрый взгляд поверх королевского плеча.
— Он лишь мой телохранитель, — сказал Арис. — Он не в счет.
Маледикт выскользнул из объятий короля.
— Арис… как вы можете говорить здесь подобные вещи? В доме Вестфолла, где все люди равны? — Насмешка в равной мере относилась к причудам как Вестфолла, так и самого Ариса.
Тишину разорвал резкий окрик, в соседних комнатах возбужденно загудели голоса.
Гвардеец выругался. Мастифф подскочил, навострил уши и с рычанием протиснулся между Арисом и Маледиктом. Шерсть у него на загривке встала дыбом.
— Выясни, что там, — скомандовал Арис, опуская руку на холку Бейна. — Я в полной безопасности.
В ответ на лице юноши расцвела очередная усмешка:
— Неужели вы думаете, что ваши советники и ваш брат согласятся с этим утверждением? Разве можно быть в безопасности наедине со мной?
— А почему меня должно заботить их мнение? — спросил Арис, отвечая на тон вопроса, а не на сам вопрос. Ему стало душно.
— Потому, сир, — сказал Маледикт, — что вы принадлежите им, а не они вам.
Слова Маледикта тяжким бременем легли на сердце короля, и он понял: ложь не может так давить, Маледикт сказал правду.
— Вы по-прежнему считаете мое общество безопасным? — спросил Маледикт, протягивая руку. Он положил свою ладонь поверх ладони короля. Бейн перестал рычать.
Арис не мог понять, дрожит ли его рука или пес под ней.
— В достаточной безопасности, — прошептал Арис. Он склонился к губам Маледикта, желая попробовать, так же ли они сладки на вкус, как на вид — или, может, они горьки от горьких слов.
— Ничего важного, сир, — сообщил вернувшийся гвардеец. Маледикт отступил. — Слуга оторвал шлейф платья леди Мирабель. Она клянется, что он сделал это нарочно. Сейчас ваш брат наказывает его кнутом.
— Ох уж этот его норов, — проговорил Арис, качая головой. — Выясни, чьего слугу мне придется заменить.
— Это ваш слуга, Маледикт. — Гвардеец впервые обратился к Маледикту, признавая его присутствие.
Волна ярости прокатилась по лицу Маледикта, так преобразив его, что Арис застыл, а Бейн растерянно заскулил. Забыв о том, что он — вельможа, Маледикт стремглав бросился прочь из залы.
— Беги! — скомандовал Арис гвардейцу, сам не зная, хотел ли он защитить Маледикта от Мишеля или наоборот. Взяв Бейна за ошейник, он последовал за Маледиктом не спеша, как подобает королю.
В зеленом лабиринте сада растерянный Вестфолл дергал Ласта за рукав, однако Ласт не реагировал. Он в очередной раз замахнулся кнутом. Рядом стояла Мирабель, на ее губах играла легкая улыбка.
Слуга еле держался на коленях. Лицом он уткнулся в живую изгородь; кожа под разорванной рубахой сочилась кровью. Он зажал рану рукой, не видя, что кнут занесен для следующего удара. Глубочайшее потрясение на лице молодого человека подсказало Арису, что за Маледиктом, каковы бы ни были его остальные пороки, привычки бить слуг не водилось.
Стройный силуэт Маледикта заслонил слугу от взгляда Ариса. Из глотки Ласта донесся негромкий рык удовольствия, когда кнут в очередной раз со свистом рассек воздух.
