– У нас огромное количество клиентов, которые…
– …покупают необработанный мед, я знаю. Но постарайтесь вспомнить, сделайте усилие, потому что этот человек явно замешан в деле об убийстве.
Она прижала к губам тощие руки:
– Не может быть!
– Человеку, о котором я спрашиваю, должно быть от двадцати пяти до сорока лет. Он приходил ежедневно в течение двух недель, но со вчерашнего или позавчерашнего дня не появлялся. Скорее всего, он крепкого сложения, вероятно, у него есть какая-то физическая особенность, может быть – изъян на лице… Это описание никого вам не напоминает?
Теперь мадам Вон Барт рассматривала свои обширные владения, простиравшиеся за большим окном.
– Физическая особенность, говорите? Мм… Знаете, а был ведь один тип, такой… необычный… Хотя нет, «необычный» – не совсем верное слово, я бы сказала… не такой, как все. Мы с мужем называли его между собой «человек-солнце».
– «Человек-солнце»? – переспросил я, уставившись на нее.
Она затолкала в угол доверху заполненную коробку и снова повернулась ко мне:
– Извините… Да, «человек-солнце». Впервые он у нас появился около трех недель назад. В костюме пчеловода: куртка, штаны, сапоги, защитные перчатки и даже сетка. Сказал, что хочет купить непроцеженный мед и прополис и готов хорошо заплатить, если заберет их сам.
– Что? В полном облачении пчеловода? И… вас это не удивило?
– Еще как удивило! Можете себе представить! Я даже спросила, зачем это ему, и оказалось, что у него аллергия на солнечный свет, что он не может выйти из дому в дневное время, не укрывшись с головы до ног. Редкая болезнь, он ее назвал… xeroderma pigment…
[14]
что-то такое. У меня не было оснований ему не поверить.
Я почувствовал себя бессильным, как растение в горшке, задвинутое в дальний угол подвала… Он приходил сюда открыто, при свете дня, и все же инкогнито.
– Значит, вы ни разу не видели его лица?
– Да я и квадратного сантиметра его кожи не видела! Не скажу даже, белый он или черный. – Она обвела меня быстрым взглядом из-под широкого выпуклого лба. – А вот сложен он в точности как вы. Рост в обуви приблизительно метр восемьдесят пять, широкие плечи. Крепкий парень с низким, очень низким голосом – как у Рея Чарльза
[15]
.
Записываю в блокнот главное. Шариковая ручка почти протыкает бумагу. В костюме пчеловода! Вот сволочь…
– Назовите мне точную дату его первого появления.
– Мм… У меня должно быть отмечено… Минутку… – Ушла за прилавок, поискала. – Вот чеки. Примерно по пятьсот граммов меда и по триста – прополиса, каждый день около одиннадцати часов, начиная с… со второго июля.
Обвожу дату на календарике красным.
– Думаю, он платил вам наличными?
– Да.
– И у вас нет ни адреса, ни имени, ни образцов его почерка?
– Ровно ничего.
– А прополис… это что такое?
Она показывает на ряды баночек с кремами и желатиновыми капсулами на полках:
– Смолистое вещество, которое пчелы собирают с почек и коры некоторых деревьев, а потом добавляют в него собственные ферменты. Пчелы используют его для того, чтобы укреплять улей, замазывать трещины, стерилизовать ячейки сот, перед тем как матка отложит туда яйца. Чистый прополис люди принимают для укрепления иммунной системы, наносят на кожу для быстрого заживления всяких мелких болячек, смешанный с отварами или настойками растений – для лечения ревматизма.
– Волдыри от комариных укусов им можно лечить?
– Разумеется. Сам по себе след от укуса пропадает на пятый день, с прополисом он исчезнет уже на второй.
Я прошелся вдоль стеллажей, изучая наклейки на баночках – процентный состав того или другого снадобья, фармацевтические предписания.
– Триста граммов в день, даже если наносить прополис на все тело, все-таки многовато, да?
– Слишком много! Обычно на день хватает нескольких граммов. Но прополис долго хранится. Может быть, этот тип понемножку делает запасы на зиму? Или держит лавку… Откуда мне знать?
– А если нет? Если он употребляет его ежедневно – на что он может израсходовать эти триста граммов?
Она вернулась к прерванному занятию, принялась складывать банки в коробки, по-прежнему стоя лицом ко мне.
– Не представляю. Когда-то прополис использовали и для других целей, но это было давно, не стоит и…
– Стоит. Мне это очень интересно.
Она выпрямилась, встала, завела руки за спину, лицо с высокими скулами напряглось.
– Извините… Поясницу схватило.
– Бывает. Ничего, я вас не тороплю.
Она рухнула на плетеный стул.
– Прополис известен своими антисептическими и анестезирующими свойствами, это очень сильное средство, превосходящее даже новокаин. Во времена фараонов, поскольку он препятствует разложению тела, его применяли для бальзамирования при изготовлении мумий. Позже нагретым прополисом заливали раны во время зимних войн: остывая, он действовал как стерильная повязка и не только препятствовал попаданию в раны инфекции, но и останавливал кровь. Летом этим способом воспользоваться трудно, поскольку под первыми же лучами солнца прополис растает и начнется кровотечение…
Сердце выбивало у меня в груди барабанную дробь. Прополис… «Человек-солнце», «человек с насекомыми», убийца точно покупал его не для того, чтобы защитить от бактерий свой организм и уж тем более – организм своих жертв. Тогда для чего? Чтобы ускорить процесс, чтобы быстрее пропадали следы от комариных укусов? Наверное, но не только: триста граммов ежедневно – слишком много.
Бальзамировать… Останавливать кровотечение… У Вивианы Тиссеран не было никаких внешних повреждений, у ее мужа – только одна рана на груди, чистая и зашитая шелковой ниткой.
Значит, не весь прополис предназначался для них. Для их дочери?.. С какой целью?
Исписывая страницу за страницей, я продолжал расспрашивать:
– Какая у него машина? Опишите мне ее как можно точнее: цвет, внешний вид, особенности. И ставлю вам ящик шампанского, если назовете мне ее номер.
