Под защитой гирлянды освящённых листьев лавра, способных отталкивать злых духов, существо бесшумно скользило сквозь густой и цепкий подлесок, направляясь к укутанному сумраком пятачку голой земли, где росли только три священных дерева — к владениям бакки. Теперь охотника не могли схватить охраняющие смертоносного духа создания, только сам бакка мог бы его остановить.
Когда существо выскользнуло из-под прикрытия подлеска, стало видно, что это мужчина. Мужчина, стоящий на четвереньках, был облачен в огромную косматую волчью шкуру, оборванную по краям. Необъяснимым образом его одеяние давало полное сходство с живым волком. Оскаленная волчья голова, служащая страшным капюшоном, взирала на мир незрячими серыми глазами. Клоки рыжих волос, торчащих из-под волчьей маски, скрывали глаза мужчины цвета летней листвы с бурыми крапинками. Раскрасневшееся лицо незваного гостя носило выражение полнейшей сосредоточенности; он знал, что для выполнения задуманного ему понадобится вся собранность и чутьё. Пар от дыхания едва заметными струйками кружился во влажном воздухе не знающей дневного света поляны.
Охотник не принадлежал к расе жителей Нордвоза. Он был торка, чьи предки жили здесь многие тысячелетия, пока с юга и запада не вторглись захватчики, принёсшие с собой новую религию. Очень мало торка осталось в этих краях, они были изгнаны священным очищающим мечом Пел-Адана и его гордыми сподвижниками и ушли на север, в Синие Горы, или на запад, в Старое Королевство, где леса и реки позволяли и дальше следовать древней вере. Здесь, в землях, называемых ныне Вида-Эскеленд, многие торка просто спились, а их религия постепенно исчезла, но её отголоски всё ещё чувствовались в самом сердце нехоженого леса.
Развращённые захватчики не могли понять язык деревьев, песни корней, шёпот ветра; в страхе бежали они, стоило им услышать песню волка, почувствовать на себе молчаливый взгляд змеи или ящерицы.
Теперь охотник увидел бакку — в центре заросшего мхом круга, всё еще не осознающего присутствия незваного гостя. А тот долго не мог оторвать от него восхищенного взгляда. Однако внешний вид бакки не обманул охотника, ведь он заранее натер глаза мазью из сока вербены, которая защищала от любых волшебных чар.
Обычный человек увидел бы вместо бакки крошечный нежный цветок, похожий на маргаритку, только еще меньше, с темно-фиолетовой сердцевиной, окружённой бледно-сиреневыми лепестками. Присмотревшись, он осознал бы, что цвета маргаритки дрожат и плывут перед глазами, сбивая с толку. Ведь эти оттенки принадлежали волшебному народцу, и только шаман-торка способен их различить.
Но стоило различить цвета, как стала явной и истинная форма бакки: не цветок, нет, а крошечное создание, похожее на человечка, и мужчина, и женщина одновременно. Тонкое, подобно стеблю, чрезвычайно хрупкое и гладкое тело мерцающего фиолетового цвета венчала несообразно огромная голова с морщинистым, словно у старика, лицом. Над широким лбом торчали жиденькие пучки бледно-сиреневых волос, оставляя макушку лысой. Человечек стоял по-прежнему, слегка покачиваясь, как цветок на ветру, а его глаза под тяжёлыми, в прожилках, веками оставались закрытыми, делая бакку похожим на едва вылупившегося птенца. На лице выделялись тонкий нос, длинные заострённые уши и невзрачный маленький рот с опущенными в вечной недовольной гримасе уголками, да длинная реденькая бородка, источавшая запах падали.
Даже воздух не колыхнулся, когда охотник осторожно раздвинул складки одежды и почесал зудевшее бедро. Собравшись, он произнес заклинание, что помогало полностью сосредоточиться на предстоящем. Оставалось набраться смелости и ждать подходящего момента.
Несмотря на все попытки сосредоточиться, сотни мыслей и образов промелькнули в этой человеко-волчьей голове, глаза же неотрывно следили за карликом. Утром охотник отправился в лес за болиголовом, чтобы после сделать из него припарку для страдающего ревматизмом слуги предводителя Артибулуса. Во время поисков редкого растения колдун заметил на земле веточку священного орешника. Находка удивила его, ведь поблизости орешник не рос — земля была недостаточно сухой.
Охотник поднял веточку и увидел на ней восемь мягких серёжек тёмно-красного цвета — словно их окунули в кровь самого Духа Земли. Он поднял глаза, надеясь рассмотреть, откуда упала веточка, и улыбнулся, узнав чёрный силуэт птицы, глядевшей на него с высокой ветки.
Это был ворон, известный как посланник Эрсы. Именно ворон бросил веточку орешника — знак свыше. Охотник не сомневался, что знамение касается чего-то важного в будущем. Значение его могли бы раскрыть лишь руны: на каждую серёжку по одной руне, а все восемь указывают на неотложность дела. Но ему понадобится сила большая, чем его собственная, чтобы прочесть послание духа земли Эрсы.
А что может быть лучше силы бакки?
Именно поэтому Лесовик, колдун древнего культа Эрсы, пришёл сюда, на заветную и всё же наводящую ужас прогалину.
Неожиданно он осознал, что время пришло. Если уж он собрался выполнить задуманное, то это следовало делать прямо сейчас. Проворно вытащив из мешочка десять цветков наперстянки, колдун надел их на пальцы. В тот же миг бакка почувствовал близость волшебного цветка, но — благодаря заклинаниям Лесовика — ещё не знал, кто принёс его. Бардовые веки загадочного существа моментально открылись, явив взору огромные ярко-зелёные глаза, а рот издал пронзительный жалобный визг. Медленно, по-прежнему колыхаясь подобно цветку, существо стало приближаться, хоть и против своей воли.
«Ближе, — взмолился Лесовик, — ближе...»
Со скоростью рыси колдун выпрыгнул из укрытия и ворвался в обиталище бакки. Игра началась, и действовать следовало очень быстро, ведь теперь бакка чувствовал вторгшегося охотника, и жизнь Лесовика висела на волоске. Торка видел, слышал и чувствовал, что за свистопляска разыгралась вокруг. Ещё до того, как колдун схватил крошечное тело, бакка начал пронзительно кричать. Его смертоносные вопли буквально раскалили воздух, посылая волны боли и протеста сквозь каждую частицу растения и животного на милю вокруг. Лесовик растянулся на вибрирующей земле, стараясь крепче держать скользкое тело, и увидел, как уродливая раздутая голова выросла уже почти с тыкву, а похожий на пещеру рот открывается всё шире, грозя поглотить голову колдуна. Крохотный пленный вопил столь яростно, что его крик заставлял клониться к земле кусты и деревья, и их ветви бешено хлестали воздух в немой мучительной агонии.
Лесовик отчаянно сражался с этим уродливым хульдром и наконец смог вцепиться в него мёртвой хваткой. Существо издавало мерзкий визг, ругалось и извивалось, почти выворачиваясь наизнанку в попытке освободиться, а колдун продолжал голосить заклинание, что должно было завершить чары. Хотя колдун столкнулся с таким и не впервые, его поражала ужасающая сила, которую бакка выпустил в надежде освободиться от убийцы. Бакке даже удалось на миг разжать руки Лесовика и выплюнуть из самой своей сердцевины отвратительную и тошнотворную слизь прямо на грудь колдуну. На мужчину словно вылили котёл желчи, и он воззвал к Эрсе, надеясь завершить чары прежде, чем придётся снова сделать вдох.
Лесовик упорно выкрикивал последние слова заклинания, удерживая корчащегося маленького монстра всеми силами своих крепких мускулов. Казалось, даже мёртвая волчья шкура ожила под воздействием тёмной силы бакки: мех ощетинился, челюсти клацали, и вся она дёргалась и дрожала.
