Комендант отвесил еще один почтительный поклон вслед. Он не стал напоминать Ирингу общеизвестную истину о том, что не прошедший посвящения в маги подмастерье вряд ли сумеет наворожить что-нибудь страшнее чирья. Опять же выскочивший по его (коменданта) недосмотру чирей на носу Его Светлости вполне может стоить доходного места! Так что начальник прав, и лучше уж изолировать арестанта от любых посещений до его возвращения.
Кавалькада из четырех всадников осадила своих коней у аккуратного двухэтажного особняка в Старом городе, окна из цельного стекла сияли на весеннем солнце, но внутреннее убранство дома мешали разглядеть плотные розовые занавеси.
Иринг спешился и приказал ожидать его в кабачке, немного дальше по улице. Двери особняка гостеприимно распахнулись при его приближении. В доме жила официальная любовница капитана, так что для его подчиненных ничего необычного в таком посещении не было.
Между тем их командир, вместо того чтобы подняться по лестнице в господскую спальню, вслед за пожилой служанкой с чистым строгим лицом прошел через холл и свернул в служебный коридорчик. Горничная проводила его до холодной кладовой, а когда молодой господин нырнул за толстые дубовые створки, осталась терпеливо ждать у двери. Обычные кладовые не имеют второго выхода, но эта не была обычной. За связками подвешенной к балкам колбасы и окороков и рядами бочонков с прошлогодним пивом, умело замаскированная полками с вареньем, находилась дверь в тайный ход. Узкий, едва повернуться, коридор вел сразу через три стоящих впритирку особняка, причем хозяева двух других даже не подозревали об этом. Другой конец хода выводил в малую трапезную Храма Прародительницы Неба. Здесь вкушали пищу только Первые Учителя, а о приближении гостя заранее оповещал колокольчик в комнате у старшего нарна.
Обтирая плечами паутину и пыль с каменных стен, капитан «Ночных» быстрым шагом преодолел несколько сотен ярдов, отделяющих его от храмовой трапезной. Дверь в его ожидании уже была отперта, визитера встречал сам нарн Хэйворд.
– Приветствую вас с любовью! – сверкнул улыбкой капитан «Насаждающих». Старший жрец богини стоял выше его в храмовой иерархии, но он пренебрег полным поклоном, кивнув головой, как равному. Нарн нахмурился, но стерпел дерзость. После неудачи с похищением печати основные надежды служители храма возлагали на капитана тайной гвардии.
– Встречаю тебя с любовью, – проворчал он церемониальную фразу, указывая гостю на один из стульев, расставленных вдоль длинного обеденного стола, и сам занимая место во главе. – Ты переговорил с мальчишкой?
– Конечно. – Капитан присел на предложенный стул, небрежным жестом стряхнул налипшую на камзол паутину.
– И что, он будет молчать?
– Будет. – (Нарн облегченно вздохнул.) – Если мы с вами позаботимся об этом.
Жрец тут же вскинулся:
– Что это значит?
Иринг находил явное удовольствие в том, чтобы держать в напряжении зажиревшего храмового служителя. Он бы с наслаждением продолжил эту игру, да время поджимало. Комендант прав: магистр или сам герцог впрямь могли в любой момент пожаловать в Роковую башню – взглянуть на дерзкого вора.
– Это значит, досточтимый Учитель, что я пришел за «небесным порошком». Велите принести мне из ваших запасов самого лучшего.
– Зачем? – искренне удивился нарн.
– Затем, что наш узник должен переступить за край Бездны наиболее естественным образом.
– Но ты же сказал, он согласился молчать?
– Он-то согласился. – Улыбка капитана из ироничной превратилась в издевательскую. – Но согласится ли с ним палач? Кто вообще додумался послать на такое дело этого трусливого грызуна? Странно, что он не умер со страха еще до того, как украсть камень!
– Не тебе обсуждать выбор богини! – огрызнулся Хэйворд.
– Ну если это выбор богини… – в притворном смирении опустил голову капитан. Он ни за что не стал бы подвергать сомнению выбор Прародительницы Неба, но в Данном случае был уверен, что ответственность за него большей частью, если не полностью, лежит на старшем нарне.
Вероятно, и сам Первый Учитель ощущал нечто подобное, потому сразу же сбавил тон:
– Если ты опасаешься, что Гастон не выдержит пыток, почему не отправишь его за Край более простым способом?
– Например? – Теперь лицо капитана сохраняло почтительно-серьезное выражение, но Хэйворд мог поклясться, что про себя тот буквально покатывается со смеху над недогадливым жрецом. – Прикажете утопить его в миске с супом?
«Ладно, посмеешься еще у меня, щенок!» Вслух нарн произнес другое:
– Он мог бы повеситься.
– Тогда пришлось бы брать в долю моего друга коменданта, а он хоть и предан мне по долгу службы, но не настолько, чтобы пойти на риск. Во всяком случае, не бесплатно. Добавь сюда гонорар исполнителю. Не вижу нужды посвящать в наши дела такую прорву народа, да и деньгами расшвыриваться незачем. Послушник умрет от чересчур большой порции «небесной дури». Я, конечно, накажу тюремщиков за то, что не обыскали узника как следует, но слишком зверствовать не стану. В конце концов, эти «ловцы небес» страсть как изобретательны по части сокрытия своей дряни.
На полном, лишенном загара лице Первого Учителя отразилась интенсивная работа мысли; в результате он нашел предложение капитана разумным, после чего поднялся с деревянного кресла во главе стола и отправился к парадному выходу из трапезной. Иринг проводил его недовольным взглядом. Жрец передвигался медленно, чему способствовал немалый живот, а также и чудовищное самомнение, не позволявшее ему вышагивать менее величаво.
Минуты между тем продолжали бежать. Ожидая возвращения нарна, капитан встал и прошелся вдоль стен трапезной, украшенных лепниной. Большинство рельефных изображений представляли славные деяния богини. Особенно ему нравилось выпуклое изображение Ифет, летящей с венцом в руке навстречу сыну – Улле. Иринг поцеловал кончики собственных пальцев и прижал их к изящной ножке – выше дотянуться не мог, да и не хотел. (Лишь глупец может счесть унизительным преклонение перед совершенной женской лодыжкой.) «Прими мое восхищение, Прекраснейшая!» – прошептал, вспоминая истинный облик божества, явленный ему в день принятия капитанского чина. Показалось, будто гипсовое личико тронула улыбка. Ничуть не сомневаясь, что это – проявление божественной благосклонности, капитан отвесил скульптуре почтительнейший поклон. Когда он распрямлялся, в комнату как раз входил Хэйворд.
– Перед кем это ты расшаркиваешься? – обводя помещение подозрительным взглядом, осведомился жрец.
– Репетирую встречу с богиней, – ничуть не смутился начальник ночной стражи.
– Держи. – Нарн протянул ему узкую, больше похожую на короткую палочку, костяную шкатулку. Под завинчивающейся крышкой оказался сероватый порошок.
Проверив содержимое коробочки, Иринг спрятал ее в потайной карман и тут же начал прощаться.
