– Ты… гномка?
– А кто же! – В ее голосе было не меньше удивления. Можете считать меня тугодумом, но во всей этой горячке я умудрился не заметить несколько очевидных моментов: недетского поведения маленькой беглянки или тех же ботинок на толстенной подошве с железными подковками. Впрочем, шагов с десяти я и сейчас принял бы собеседницу за обычную человеческую девчонку, ну, может, добавил бы года три к возрасту за цепкий взгляд. К тому же наряд, в отличие от обуви, у нее был совсем не «гномий» – на юбке и кофточке ни заплатки, ни бусины.
Оторвавшись от разглядывания гномки, я заглянул за край ямы и невольно содрогнулся: гоблин лежал на дне провала глубиной не меньше пяти-шести ярдов. Прямо из обнажившегося между задравшейся жилеткой и штанами пуза торчал грубо оструганный кол. Такие же колья еще в трех местах насквозь прошили толстую зеленую шкуру и теперь казали свои окровавленные острия. Орк был еще жив, вращал глазами, царапал землю скрюченными когтистыми лапищами, из полуоткрытой пасти доносились уже слышанные мною звуки – низкое утробное рычание, переходящее в визг и заканчивающееся горловым клекотом. Это была агония.
Я снова вздрогнул, когда заметил, что на вершине холма один за другим появились десять хиллсдунов. Их расовая принадлежность сомнений не вызывала и была заметна издали: плечистые, невысокие фигуры облачены в зеленые куртки, испещренные какими-то шнурочками, ремешками, костяными бляшками. Правда, ни одной блестящей детали я не разглядел. У троих на грудь падали окладистые бороды, остальные были гладко выбриты. Я невольно попятился. Меч остался на дне новообразовавшейся ямины, другого оружия у меня не было, а использовать «тихую смерть» в присутствии маленькой хиллсдунки я не считал возможным. Конечно, она не была шестилетним ребенком, за которого я ее принял, но и до совершеннолетия ей было далековато. Бессмертие по-разному проявляется во внешности перворожденных. Эльфы застывают на уровне человеческих 20–25 лет, за что и получили свое прозвище – вечно юные. У гномов же остановка происходит где-то в среднем возрасте. Владелице красной юбки вряд ли стукнуло больше семнадцати.
Заметив соотечественников, гномка вызывающе подбоченилась:
– Ну что, Голдун, как я тебя уделала? Тебе такого большого зеленого сроду не завалить!
Как потомственный ювелир я прилично изъяснялся на языке подгорных жителей, так что без труда разобрал дерзкую речь. Заросший до самых глаз курчавой бородой гном фыркнул что-то себе в усы, но перечить не стал, размер гоблина и впрямь был внушительным. И, как я начал понимать, «маленькая беззащитная девочка» оказалась вовсе не такой беззащитной, а ее паническое бегство – не более чем искусно расставленной ловушкой. Вот только для чего нужно было так рисковать, завлекая в нее орка? Из мести? Никаких признаков праведного гнева на лицах подгорных жителей я не заметил. Напротив, они откровенно радовались, что орк попался в их яму, словно тот был охотничьим трофеем. Может, и я бы радовался гибели одного из своих извечных противников, и все же их оживление при виде умирающего гоблина оставляло неприятный осадок. Но в груди у меня екнуло не от этого: всего три дня назад наш отряд бился с хиллсдунами. Хотя на моем счету был только поверженный фойербард, причислить себя к друзьям подгорных жителей я больше не мог. Вовремя остановил руку, потянувшуюся к пустым ножнам на поясе. Гномы окружили меня плотным кольцом, отчего на теле вдруг выступила пренеприятнейшая испарина.
– Откуда он здесь взялся? – Голдун вопросительно взглянул на юную соплеменницу.
– А-а, увидел, как гоблин погнался за мной, пытался спасти. – Гномка рассмеялась. Остальным мое поведение тоже показалось забавным, кое-кто заулыбался. Меня же не отпускало напряжение.
– Раз уж это твоя добыча, решай сама, что с ним делать! – Голдун мотнул головой, и четверо безбородых хиллсдунов по его знаку принялись спускаться в яму. Я продолжал стоять, не зная, как отнестись к последней двусмысленной фразе. Гномка окинула меня насмешливо-оценивающим взглядом.
– Ладно, что с тебя взять, иди, куда шел! – переходя на эрихейский, милостиво разрешила она. Мне очень хотелось тут же последовать ее совету, но оставались еще пропавшие Ярвианн и Суслик. Совесть властно напомнила, что они попали в переплет не без моего участия. Да и меч неплохо бы вернуть. Я решил начать с последнего.
– Не сочтите за дерзость, господа рудокопы,
[13]
– обратился я к оставшимся наверху гномам, – но у зеленого парня там внизу должен быть мой меч. Могу я получить его назад?
Голдун, выполнявший роль старшего, ненадолго задумался. Потом крикнул тем, кто в яме: «Гляньте там меч этого храбреца!» Рядом снова раздался хохот, зато вскоре один из хиллсдунов появился на краю провала, держа в руках клинок. Я сделал шаг в его направлении, но меня опередил Голдун. Взяв меч у сородича, он покрутил его в руках (оружие было добротное, но не из дорогих, простой солдатский одноручник), потом протянул мне вперед рукоятью. Я с благодарным поклоном принял меч, аккуратно вложил в ножны. Теперь бы самое время развернуться и сматываться подобру-поздорову, пока степенные рудокопы не передумали. Но я остался стоять, переминаясь с ноги на ногу – для того чтобы изобразить нерешительность, не нужно было и притворяться.
Между тем со дна ямы раздался призывный оклик. Как я понял, там не слишком ладилось с освобождением ловушки от трупа громадного орка. Больше не обращая на меня внимания, Голдун, а вслед за ним и его приятели полезли в провал. Наверху осталась одна вертлявая бегунья.
Пока обстоятельства складывались для меня благоприятно, я поспешил задать волнующий меня вопрос:
– Почтенная гаарни, до того, как встретить вас, я шел по следу одного эльфа, вы его тут случайно не видели? – С лица гномки тут же исчезла улыбка. – Он должен мне деньги, – поспешно добавил я. Ложь была неумелой и грубой. Я врал от отчаяния, в смутной надежде на то, что если и есть для гнома что-либо святое в этом мире, так это золотые монеты. И вопреки здравому смыслу, выдумка сработала. Вероятно, только гном и мог поверить в то, что кто-то способен преследовать должника в этих смертельно опасных горах.
– Сколько он тебе задолжал? – тут же прищурилась юная хиллсдунка.
– Много, – уклончиво ответил я, спешно прикидывая, какая сумма покажется достаточно значительной для златолюбивого народца.
Девчонка понимающе покивала. Вероятно, среди гномов не принято распространяться о своем финансовом состоянии.
– Что же, это твое дело. Ладно, идем.
Я не знал, стоит ли радоваться. Гномка не сказала, что видела эльфа. С другой стороны, что еще могло означать ее приглашение?
Поначалу я думал, что вход в подземный город расположен где-то неподалеку, но прежде чем подойти к неприметной ямке в земле, мы пересекли приличное лесное урочище. То самое, на опушке которого я впервые встретил юную гномку.
