Я хочу поблагодарить всех вас за моральную поддержку, которую вы мне здесь оказали. Вы придали мне мужества и сил, необходимые для того, чтобы я могла продолжать делиться с вами своим опытом, что, надеюсь, в свою очередь помогает вам.
Но кем бы ни был тот, кто пишет эти пагубные комментарии, он не заслуживает внимания. Некоторые из вас пытаются ругать его или заткнуть ему рот. Прошу вас, просто игнорируйте его. У меня возникло искушение удалить данные комментарии, что мне вполне по силам, но тем самым я проявила бы своего рода внимание к этому человеку. Тогда он понял бы, что я в достаточной степени усвоила его слова, чтобы принять решение удалить их, и почувствовал бы себя членом нашего сообщества.
Поэтому я оставила комментарии на экране. И вы, и я можем читать их, но, надеюсь, не будем этого делать. Это слова человека, имеющего собственные недостатки. Собственные секреты. Собственные тревоги. Кем бы ни был этот человек, он ничего не «спланировал». Он не будет «выпускать мне кровь» и не «покажет мне, что такое физический ущерб».
Поскольку некоторые из вас, мои верные читатели, могли обратиться в полицию, реагируя на содержание этого сайта, в его деятельность могут быть вовлечены правоохранительные органы. Но я не буду стирать слова. И не перестану писать сама.
Я решила не удалять эти гнусные комментарии, поскольку они делают мне честь. Они представляют собой свидетельство того, что я говорю правду — не власти, а тем, кто жаждет узнать ее любой ценой.
Я не буду удалять эти слова, поскольку понимаю, что они имеют целью заставить меня замолчать, как и слова того человека много лет назад, что угрожал убить мою мать и меня, если я скажу правду.
Данный пост носит название «Не говори никому», поскольку много лет назад этот урок преподал мне мой насильник. Он откровенно угрожал мне, хотя в этом не было необходимости. Никому не говори — универсальное, основополагающее правило, которое все пережившие трагедию постигают интуитивно, а затем твердо усваивают.
Эта фраза замечательна своей эффективностью, не так ли? Всего три слова, но насколько они многозначительны! Не говори никому. Или будет хуже.
В том-то и дело. Когда это произойдет? Когда мы прочитаем в газетах о женщинах, убитых за то, что они осмелились говорить о причиненном им ущербе? Это не происходит, по крайней мере здесь, так как мы обладаем привилегией жить в современном обществе. Эти насильники слишком долго запугивали нас, чтобы мы молчали, но трусы никогда не осуществляют своих угроз. Они слабы. Мы сильны.
Они угрожают. Я не боюсь их угроз. Меня никто не заставит молчать.
В расположенном в центре города гимнастическом зале с самодовольным персоналом и общественным компьютером эти слова тоже выглядели как угроза. Но иного рода. Дело оказалось посложнее, чем представлялось вначале. Она не только продолжила вести блог, но демонстративно не удаляла угрозы из комментариев. Теперь она заговорила о возможности полицейского расследования.
Возникало искушение пересмотреть стратегию, но, судя по всему, иных вариантов, кроме как ответить на ее угрозы, не оставалось.
С удовольствием докажу, что ты не права. Мне известно твое имя. Я знаю твою семью. И мне известно, где ты живешь.
Сидя в снятом им номере в «Тонаванда Мотор Инн», Джимми Гриско закончил читать последнее письмо. Он не думал об этих вещах в течение последних пятнадцати лет, но, увидев это сейчас, вспомнил, какие чувства тогда испытывал.
Вот она, ирония судьбы. Он находился на свободе два месяца, и все это время занимался поисками — расспрашивал людей, изучал телефонную книгу — без каких-либо результатов. И вдруг вчера прокурор вызвала его в свой офис. «Почему этот человек звонит в тюрьму? — осведомилась она. — Будьте осмотрительны. Вы получили второй шанс, Джеймс. Не создавайте себе проблем».
И тут он увидел этот листок бумаги, лежавший рядом с компьютером прокурора. Адрес и номер телефона были написаны как будто специально для него. Он сделал вид, словно ничего не заметил, но начал повторять про себя эти цифры, снова и снова. Мысленно увидел клавиатуру телефона. Представил его форму. Цифры этого номера прочно запечатлелись в его сознании.
Потом Джимми столкнулся в кабине лифта здания суда с тем парнем, который что-то записывал на лежавшем в папке листе левой рукой. Он попросил у него ручку и записал номер прямо на своем предплечье. Пятнадцать лет назад, когда он сел, с помощью телефонного номера можно было кое-что сделать. А сейчас? В Интернете через посредство телефонного номера можно было узнать все.
Джимми положил письма в ту же самую коробку из-под кроссовок «Адидас», в которой они хранились все эти годы. Ему все еще не верилось, что полицейские не обратили на нее внимания, обыскивая тогда его квартиру. Это свидетельствовало о том, что вся эта история не особенно их интересовала.
Он нашел эту коробку в подвале дома своего дяди в прошлом месяце, перерыв весь хлам, накопившийся там со дня ареста. Джимми едва не выбросил ее. Какое счастье, что он этого не сделал!
Глава 19
Направляясь к своему автомобилю, Элли заметила тинейджера в форме школы Касден, стоявшего на углу Семьдесят Четвертой улицы. Он курил сигарету. Она узнала его, вспомнив фотографию на странице Джулии в Facebook. Это был ее непостоянный бойфренд Маркус Грэйз.
— Ты разве не знаешь? Мэру не нравится, когда кто-то курит вблизи школы.
Если парень и был потрясен смертью Джулии или тирадой полицейского детектива, то не подавал вида.
Маркусу Грэйзу было всего шестнадцать, но держал он себя как тридцативосьмилетний инвестиционный банкир, с которым Элли недолго жила несколько лет назад. Грудь выпячена. Плечи опущены. Подбородок выставлен вперед. Воротник синего блейзера с гербом был поднят и вонзался в копну лохматых светлых волос. Если поза отражала его уверенность в себе, то этого качества парню явно не занимать.
Маркус впился губами в сигарету «Кэмел» с фильтром и сделал глубокую затяжку.
— Не надо читать мне нотации о вреде для здоровья. Я заметил, вы вдыхали дым. Продолжайте, не бойтесь, я никому не скажу.
Он наклонился к Элли и протянул ей сигарету. Она вдруг поняла тех мужчин, которые сетуют на юных соблазнительниц.
— Ты очень мил, но вдвое моложе меня.
— Взрослые женщины знают что делают.
— А Джулия Уитмайр не знала?
— Джулия была клевой.
— Твои родители тратят огромные деньги на Касден, а ты умеешь изъясняться только такими словами, как клевая .
— Если хотите, могу расшифровать. Она была утонченной. Терпимой. Любознательной. Нонконформисткой. Любила приключения. Как теперь? Иногда чем проще говоришь, тем лучше. Если вы знали ее, то должны понять, что я имею в виду. Она была… клевой.
— Ты с ней встречался?
