Роган еще раз неодобрительно взглянул на свой стаканчик с надписью «Кофе Чудовище» и швырнул его в мусорную корзину.
— Вы, пожалуйста, ешьте, не стесняйтесь, — сказал он. — Мы хотели бы поговорить с вами. Наверное, это лучше сделать вдали от стервятников.
Элли заказала два кофе и заняла маленький угловой столик.
— Мы были удивлены нежеланием администрации школы сотрудничать с нами, — сказала она. — С одной стороны, родители Джулии, которые так жаждут получить ответы на свои вопросы, что объявили вознаграждение за информацию, с другой стороны — школа Джулии, которая… ну, я думаю, вы понимаете.
— Вы беседовали с нашей директрисой Маргарет Картер?
Хэтчер кивнула.
— Сегодня утром она собрала всех преподавателей и сообщила о смерти Джулии, выразив при этом сожаление и так далее, но ее посыл был очевиден. Она хотела, чтобы все в школе держали язык за зубами.
— И тем не менее, — сказал Роган, — вы вышли из школы и отправились на ланч. А теперь сидите здесь с нами.
Прежде чем продолжить разговор, Уоллес откусил большой кусок сэндвича, тщательно разжевал его и проглотил.
— Я окончил колледж первым в группе, получив степень бакалавра в области физики. Затем получил степень магистра в университете Беркли. Через два года закончу докторскую диссертацию. Я хотел стать астронавтом.
— А почему в прошедшем времени? — спросила Элли.
— Это примерно то же самое, что стремиться стать рок-звездой. К тому времени, когда я получу степень доктора, подходящих должностей для меня не будет. Остается частный сектор, где практически невозможно найти интересную работу, если она не связана с военно-промышленным комплексом. — Он улыбнулся. — Мне следовало родиться раньше. Я что-то вроде самого молодого хиппи в Америке. И поэтому, по крайней мере в настоящее время, я, мистер Уоллес, обладающий хорошими манерами учитель, преподающий физику будущим лидерам свободного мира. Но я не позволю какому-нибудь бюрократу вроде Маргарет Картер диктовать мне, что можно говорить, а что нельзя, когда одна из моих учениц погибла.
Подобное свободомыслие вполне могло находить отклик в сердцах несовершеннолетних учеников. Элли решила развить эту тему.
— Нам сказали, что с Джулией у вас были особенно близкие отношения, как между учителем и учеником.
Уоллес улыбнулся и взглянул в потолок.
— Это уже классика. Ребята абсолютно предсказуемы. Позвольте мне угадать: вечный провокатор Маркус Грэйз, не так ли?
Их молчание не оставляло никаких сомнений.
— Тот самый мистер Грэйз, который получил оценку «D» за отказ сдавать свои работы по большинству домашних заданий в этом семестре. А все, что он сдает, наверняка списывает у своих одноклассников.
— Не возражаете, если мы попросим вас ответить на вопрос, где вы находились в субботу вечером? — спросила Элли.
— Смотря в какое время. В гостях у родителей моей жены и в самолете рядом с ней по дороге обратно в Нью-Йорк. Вы можете спросить жену, ее родителей и сотрудников авиакомпании, если хотите.
Хэтчер кивнула.
— Поймите меня правильно. Видит бог, Джулия предпринимала попытки, и другие тоже, но поверьте, мне это совсем не нужно. — Уоллес вытащил из заднего кармана бумажник и открыл его на вкладке с фотографией сногсшибательной брюнетки с ребенком. — Эта восхитительная женщина — моя жена. Помимо поразительной красоты, она к тому же прекрасная мать и в придачу блестящий врач. Я не участвую в этих играх с тех пор, как познакомился с ней на первом курсе колледжа. Когда девчонки в школе начинают заигрывать со мной, я всегда думаю: не потому ли, что от меня исходит аура абсолютной неприступности? Похоже на то, как будто все они хотят получить дизайнерскую сумочку, заказанную в Интернете пять месяцев назад. Вероятно, это даже хорошо, что их внимание привлекаю я, поскольку — сказать честно? Я знаю нескольких вполне приличных парней, которые могли бы и не устоять перед искушением. Джулия была… слишком скороспелой. И самой настойчивой. Довольно агрессивной для своего возраста. Она могла сказать Маркусу Грэйзу, что у нас с ней что-то было, — просто так, ради красного словца.
— Судя по вашим словам, у нее были серьезные проблемы. Кто-нибудь пытался ей помочь?
— Говоря откровенно, желающих помочь было слишком много. Я повидал избалованных тинейджеров в Оксидентал и Беркли, но они не идут с этими детишками ни в какое сравнение. Это связано отчасти с состоятельностью их семей, но во многом — с принадлежностью к определенному поколению. На них давят, им внушают, что они должны быть идеальными, и в то же время в их среде царит атмосфера вседозволенности. Никто никогда не говорит им «нет». Если что-то не так, в этом виноват кто-то другой. Они винят меня в своих «D» и вызывают врача, чтобы он поставил им диагноз.
Элли была рада, что он затронул этот вопрос.
— У нас сложилось впечатление, что ученики школы принимают антидепрессанты, словно это поливитамины.
— И не только в этой школе. Я говорил, что моя жена врач? Она, возможно, еще бо́льшая идеалистка, чем я. Она отказывается брать подачки от фармацевтических фирм, бесплатные образцы лекарств, выписывать рецепты людям, которые в них не нуждаются, в особенности детям. Если честно, мы потеряли из-за этого много денег, но зато можем смотреть в глаза своему отражению в зеркале. Вот так. — Увлеченный беседой, Уоллес давно уже не притрагивался к своему лежавшему на столе сэндвичу. Элли могла представить его читающим лекцию в колледже. — Я разговаривал об этом с Марией, моей женой, в прошлом году, когда узнал, что группа учеников принимает «Риталин» и «Аддералл» при подготовке к экзаменам. В настоящее время число детей, регулярно принимающих психотропные средства, огромно. Выявлены случаи употребления «Прозака» двухлетними детьми. Сегодня диагноз «синдром дефицита внимания и гиперактивности» ставят четырехлетним детям. И Мария считает почти все эти диагнозы надуманными. Десять процентов детей, кому не был поставлен диагноз, берут таблетки у своих друзей, просто чтобы поднять себе настроение. Неужели Джулия тоже делала это?
— Вы должны понимать, что мы не можем ознакомить вас с содержанием медицинской карты Джулии.
— По слухам, она покончила с собой, но ее родители не верят в это. Не знаю, что хуже.
Элли знала, что хуже. И она знала, почему Билл и Кэтрин Уитмайры так отчаянно нуждались в том, чтобы была найдена иная причина смерти их дочери.
— В любой другой школе мы бы имели возможность поговорить с каждым учеником и выяснить, что с ней происходило в последнее время, с кем она общалась, были ли у нее проблемы. Но ученики этой школы даже закрыли свои страницы в «Фейсбуке». Может ли такое быть, что Джулию запугивали или каким-то образом издевались над ней?
В этом случае она была бы не первым тинейджером, добровольно ушедшим из жизни вследствие безжалостной травли, развязанной сверстниками как на школьном дворе, так и в Интернете.
