А потом он понял, что это его собственная сила вытекает из него, и виноват в этом танец, обряд совершаемый там, внизу. Он зажмурился и тут вдруг вспомнил, что рассказывала ему бабка, мать отца и дяди, которая присматривала за домом и с удовольствием рассказывала самые разные истории, учила заклинаниям и заговорам. Хотя Агнар отбивался, утверждая, что «бабские чары» ему не нужны, властная женщина настояла на своем и заставила юношу затвердить несколько простеньких наговоров. В том числе и наговор защиты от порчи.
«А ты сейчас можешь вспомнить что-нибудь более полезное? – спросил он сам себя и, мысленно помянув бабушку добрым словом, принялся шептать. – Приди с потаенного острова, неведомая сила, приплыви, будто лосось, прискачи, будто заяц, прилети, будто птица, раскинь надо мной крыла и своей тенью сокрой, чтоб не отыскал меня вражий злой глаз. Пусть его недоброе слово к нему вернется, мечом обернется, кровь выпустит, туманом оплетет, во тьму отвернет…»
Он не вспомнил, как там дальше, но и этого оказалось достаточно. Дурнота отступила, стало легче дышать, и Агнар торопливо заработал ногами, уползая с опасного, как ему казалось, места. Он больше не видел, что происходит внизу, но звуки долетали до него, и отдельные голоса незаметно, но быстро объединились в хор и повели мелодию. Сначала это была одна мелодическая линия, потом две, а потом они размножились так. что и подсчитать с ходу стало невозможно. Викингу случалось слышать всякое пение – и на родине, и в Нейстрии; особенно его трогали за душу песнопения женщин – служительниц Благого Бога, но подобного тому, что он услышал в самом сердце священного леса друидов, ему никогда прежде не доводилось слышать.
Добравшись до ствола дуба, он прижался к нему затылком и, закрыв глаза, замер. Страх, постоянно живущий где-то рядом, – страх за свою жизнь, свободу и теперь вот возникший страх за волю своего сознания, – казалось, должен был подгонять его скорее бежать из этого леса, но в эти мгновения даже он потерял всю свою силу. Дивное пение, облекавшее его в эти минуты, как небо облекает землю, явило ему такое наслаждение, перед которым пустым звуком показались ему наслаждения любви или победы. В звуках этого пения хотелось раствориться без остатка, но в то же время именно сейчас он как никогда отчетливо осознавал силу своей личности.
Именно сейчас ему необычайно хотелось жить.
«Ладно, парень, ползи-ка дальше, пока местные певуны тебя не разглядели, – подумал скандинав. – Отсюда надо выбираться».
Не раз и не два он оказывался в ситуации, когда отыскать способ перебраться с ветки на ветку было сложно. Пару раз ему все-таки приходилось прыгать, и каждый раз, приземлившись на сук, будто птица, он прижимался к дереву и ждал – не обратил ли на себя чье-нибудь внимание этот неосторожный прыжок. А потом уже радовался, что ничем не зацепился за ветки и не рухнул вниз.
Через некоторое время, сочтя, что опасное место он уже миновал, он выбрал подходящее дерево со складчатой корой и полез вниз, цепляясь за что попало. Спускаться, как это водится, оказалось намного сложнее, чем забираться, но Агнар был упорен, он еще тщательнее следил за тем, что происходит вокруг, а когда появилась возможность, просто спрыгнул вниз. Тут же откатился в заросли какой-то зелени и затих там, слушая и выглядывая, не появился ли кто-нибудь поблизости.
Лес молчал.
Молодой мастер не сразу решился снова двинуться в путь, сначала он еще раз проверил свертки и щит, подтянул сапога, определился с направлением и лишь потом зашагал на запад. Прошел он всего-то каких-нибудь пару сотен шагов и тут обнаружил, что неподалеку от него из сдобренной мхом земли почти вертикально вверх поднимается скалистая гряда. Он прошелся сначала в одну сторону, затем в другую, но скальная стена почти не изменилась – можно было подумать, что некогда великий чародей, стремясь отрезать священный лес от мира, сложил из скальных блоков крепостную стену, да не закончил работу.
Агнар задумчиво посмотрел в небо. Оно уже начало светлеть. Его густая, темная синь давно подернулась дымкой и выцвела. Утро не сулило того величественного многоцветного зрелища, на которое порой расщедривается природа, восход ожидался даже чуть более туманный, чем обычно. Но. как бы там ни было, наступить он должен был скоро.
«А времени-то в обрез, – подумал скандинав. – Надо срочно выбираться отсюда». Он присел в купу папоротника и стал лихорадочно соображать, что можно придумать прямо сейчас и прямо здесь. В первый момент ничего не приходило в голову, а потом он вдруг вспомнил об альве из младшего подземного народца, и в тот момент, когда он только вспомнил о нем, губы уже непроизвольно проговорили начало истинного имени существа, которое альв дал ему в залог.
– Ну что такое… – устало проговорил малыш-альв, выбираясь из-под разлапистого папоротника. – Договорились же – ночью…
– А сейчас что, по-твоему? – искренне удивился скандинав. – День, что ли?
– Да ночь-то уже на исходе. Времени совсем почти не осталось. Ладно… Что нужно-то? Давай быстрее.
– Мне надо перебраться на ту сторону вот этого скального хребта. Что можешь мне посоветовать?
– На ту сторону? – альвенок, переступая короткими кривыми ножками, повернулся и смерил ровную, будто отштукатуренная глиной каменная кладка скалу оценивающим взглядом. – Это можно или по верху, или по низу, или напрямик.
– Знаешь что, – разозлился Агнар. – Если будешь так шутить, я тебя до полудня не отпущу.
– Но-но! Что сразу возмущаться-то? Вот люди – ничего не понимают в жизни и мире, который их окружает, и сами же в амбиции лезут…
– Давай ближе к делу. Я тороплюсь не меньше, чем ты.
– Объясняю. Ты меня спросил обо всех способах. Как ни крути, но перебраться на ту сторону поверху можно. Трудно – но можно. Потом еще есть наши пути. По ним ты, правда, прямо вот так пройти не сможешь, но тебя можно заколдовать…
– Так, давай без колдовства.
– Ладно.
– А напрямик – это неудачная шутка?
– Почему же! Это самый для тебя подходящий путь. Через пещеры.
– Вот как? Тут есть сквозные пещеры?
– Именно так.
– Ну, веди.
– А-а…
– Пока не проведешь – не отпущу.
Подземный альв одарил викинга весьма неласковым взглядом.
– Чтоб я еще раз…
– А кто тебя заставлял зариться на смертную? Сам виноват.
– Ты мне вот что скажи – зачем ты ее отстаивал? Все равно она уже давно не твоя. Верно же – не твоя?! Надула тебя, а ты за нее так заступался…
– А вот это совсем не твое дело. Понял?
Вход в подземелье обнаружился совсем недалеко. Его скрывали густые заросли можжевельника, и Агнар старательно отвел их в стороны, чтоб случайно не обломать. Ветер и дожди нанесли в пещеру песок, поэтому ступням было мягко, и даже глаза удивительно быстро привыкли к темноте. Конечно, здесь не обошлось без магии, но молодого мастера это уже мало занимало. Он шагал, стараясь не терять из виду ведущего его альва, потому что буквально через несколько шагов справа появилось первое ответвление, потом такое же слева, а потом они попали в настоящий лабиринт.
