В густой бороде малыша показалась щель рта, которая затейливо изогнулась в ироничной усмешке.
– Как у вас, людей, говорят – в стаде не без паршивой овцы. Вот и я такой… белая ворона…
Глава 9
Подземные чертоги альвов из малого народца на первый взгляд показались Агнару скудными и неуютными. Маленькая пещерка, куда его привели и предложили устраиваться, выглядела слишком обширной, чтоб человек мог чувствовать себя там удобно. В качестве постели служила большая охапка сухой травы и листьев, однако, пристроившись на ней, викинг с изумлением обнаружил, что она, во-первых, не расползается под ним, а во-вторых, довольно мягкая. Есть предполагалось, сидя на грубо обтесанном обрубке дерева возле выступа в стене наподобие стола, вещи укладывать в выемку, выдолбленную когда-то водой все в той же стене. Молодой мастер опробовал и то, и другое, вновь с недоумением убеждаясь, что неприглядная на вид обстановка вполне комфортна для человека.
В первые дни ему не позволяли выходить из той части подземелий, где находилась его пещерка. Сначала он очень удивился, узнав, что будет жить здесь один, но скоро привык. Ему разрешалось заглядывать только в небольшой зал, где постоянно толклись длиннобородые альвы, о чем-то сердито и ворчливо переговариваясь, да в парочку совершенно пустых, должно быть, подсобных помещений. К скандинаву долго присматривались, впрочем, вели себя весьма вежливо и четырежды в день подавали ему еду, всегда одну и ту же – мясо, отрезанное от туши кое-как, но зато отлично прожаренное, серые лепешки, болотный лук, ягоды и горьковатое, странное пиво.
Агнар не торопил альвов и спокойно ждал, когда же наконец ему доведется увидеть кузни подземного народца. О них среди скандинавов ходили легенды, причем самые фантастические, не один и не два кузнеца в Норвегии, с которыми молодому мастеру приходилось иметь дело, со вздохом поднимали глаза и говорили что-нибудь вроде: «Эх, взглянуть бы одним только глазком…» Викингу предстояло это счастье, причем не одним только глазком, а во все оба глаза, да еще и все попробовать, пощупать и всем инструментом помахать. За такое счастье любой его соотечественник без колебаний отдал бы один глаз, а может, и одну руку в придачу.
Только не правую.
Каждый день к нему заглядывал тот альв-малыш, с которым они говорили в лесу. Он приходил, усаживался на край скальной выемки и рассказывал Агнару, как поживает его конь, как готовят ужин гостю, и что надо совсем немного подождать.
– Твоя помощь нам очень нужна, – объяснил он. – Только надо все подготовить.
– Вы и сами живете в таких пещерах? – спросил викинг, обводя рукой скудную обстановку своего обиталища.
– Мы живем иначе, – уклончиво ответил альв. – Но тебе в наш город нет пути. Да и зачем? Если чего нужно – скажи, попробуем достать.
– Да нет… Просто непривычно. Ни тканей, ни очага… Тут, конечно, тепло, но для уюта..
– Очаг можно. И дров натаскаем, и огонь разведем. С тканями сложнее. Но тоже можно. Тебе каких?
– Да что я – баба, что ли, в тканях разбираться? Что-нибудь такое, чтоб постелить на землю и на постель. Что-нибудь толстое и теплое.
– Раздобудем. Потерпи немного.
– Что я должен буду делать?
– Наши старейшие все тебе расскажут. Я не могу – сам не знаю. Но слышал точно, что тебе позволят что-нибудь сделать и для себя – в нашей кузне. И, разумеется, плата будет щедрой.
– Надеюсь, – проворчал мужчина.
В тот же день в его пещерку внесли огромную охапку мелко наколотых дров – можно было только диву даваться, сколько всего за один раз могут утащить на своих плечах малютки-альвы, не достающие викингу даже до пояса. Вошедший следом согбенный старик ростом не больше локтя, весь оброс седыми волосами, так что видны были лишь концы кожаных штанов. Он остановился у выбранного для очага места, отогнул с запястья рукава, – он был облачен в одеяние вроде широкой рубашки, сшитое из неведомого материала, – и выпустил на ладонь существо, похожее на очень крупную ящерку. Чешуя ящерицы переливалась чистым золотом, в складках поблескивали алые искры, словно ее, искусно отлитую из драгоценного металла, освещал огонь костра.
Однако никакого костра не было. Свет в пещере давали два красивых хрустальных шара, наполненных чем-то вроде белесого тумана, странным образом позволявшего видеть в подземелье все с такой же отчетливостью, как ясным днем в лесу. Здесь очаг действительно был нужен только для уюта.
Альв пересадил ящерку с ладони под дрова, сложенные шалашиком, и они вспыхнули. Агнар торопливо нагнулся: ящерка с комфортом устроилась на одном из деревянных обломков. Теперь она была от плоской головки до кончика хвоста охвачена языками пламени, привольно скакавшими по золотой чешуе, глазки ее полыхали рубиново-красным светом, и, судя по всему, чувствовала она себя прекрасно.
«Саламандра, – догадался скандинав. – Конечно, это саламандра». Он любовался, как в очаге отдыхает огненная элементаль, время от времени переползая с места на место и поворачиваясь то одним, то другим боком. Он сам подкладывал хворост в огонь, а вечером спокойно давал ему угаснуть. Саламандру у него никто не забирал, и она всю ночь провела, пристроившись на вертикальной стенке, прикрыв морщинистыми веками круглые, как капельки, глаза, и подремывая.
А утром за ним пришли. Агнар вел себя демонстративно спокойно, но на самом деле все внутри сжалось от предчувствия. Выйдя из своей пещеры, он завертел головой, будто тайны и загадки должны были начаться сразу за ее порогом. Но какое-то время шли по обычному подземному переходу, от которого лишь изредка отходили другие переходы, или же большие залы, где копошились альвы. Потом перед викингом развернулась огромная широкая лестница с колоннами, вырезанными из толщи скалы в виде мощных стволов, а чуть выше – ветвистых крон, поднимавшихся к своду неправильной формы. По лестнице, на которой, наверное, поместилось бы в ряд два десятка человек, а может, и больше, царила полутьма, и спускаться по ней пришлось долго.
«Мне что же, каждый день туда-сюда по два раза бегать?» – с беспокойством подумал скандинав, но тут сопровождающие его альвы свернули, и он, конечно, пошел с ними. От широкой лестницы, словно ручеек от потока, отошла узенькая лесенка, которая извивалась в толще горы. На нее пришлось потратить намного меньше времени. Она закончилась на ровном, словно специально отшлифованном до гладкости зеркала полу широкого коридора. По сторонам его то и дело появлялись ажурные бронзовые складные экраны тончайшей работы, которые служили, похоже, чем-то вроде дверей, – Агнар сделал вывод, что помещения, устроенные на этом «этаже», не так уж велики по размеру. Жилые? Кладовки?
А потом перед викингом открылся огромный – в добрых пять человеческих ростов – проем, из которого потянуло свежим ветерком, и блики пламени затанцевали на полу и своде, украшенном солевыми отложениями. Альвы расступились, пропуская его вперед, и он вступил в подземную кузницу.
