Но свары между рыцарями Ричарда и Филиппа Августа не прекращались, возможно, потому, что оба короля продолжали регулярно ссориться. Поводов было предостаточно, причем зачастую не связанных с враждой двух венценосных кузенов. Один граф у другого когда-то отнял лужок с сочной травой, второй у третьего взял на время верховую лошадь и не вернул, четвертый соблазнил дочку пятого, а до свадьбы дело не дошло — словом, сколько люди сталкиваются на жизненном пути, столько они и ссорятся. Рыцари выясняли отношения, пользуясь тем, что короли, занятые своими проблемами, не обращали внимания на воцарившийся беспорядок.
Ходили слухи, что Саладин умело использует разногласия между титулованными особами Франции и Англии, ссорит их между собой, но каким именно образом, было неизвестно. Дик, выслушав подобные предположения от Трагерна, упиравшего на старую истину «Cui prodest scelus, is fecit»
[23]
, спросил:
— И как, по-твоему, ему удаются подобные трюки?
Друид лишь плечами пожал.
— Не знаю. Но кто-то же должен был...
— А тебе не приходит в голову, что нашим графам и герцогам не нужна никакая помощь извне? Они и сами прекрасно поссорятся, причем бесплатно...
Ученик Гвальхира обиженно промолчал.
Они сидели у костерка, разложенного вблизи королевского шатра. Там, подвешенный на цепи под треногой, висел большой котел пинт на пятьдесят, полный каши с мясом и кусками каких-то овощей, присланных из лагеря сарацин. Еда предназначалась для рыцарей и оруженосцев, кое-что должно было перепасть и солдатам. Дик вытягивал шею, поглядывая на котел, но совать туда нос опасался: рядом с варевом сидел на страже кашевар, огромный кряжистый мужик, вооруженный деревянной поваренной ложкой. Он терпеть не мог, когда кто-то из воинов, неважно, знатный или нет, лез к котлу без приглашения. А гневить кашевара — это знает даже солдат-новобранец — самое последнее дело. Из маленького нарядного шатра, стоявшего неподалеку от королевской палатки, выбрался Бальдер Йоркский, и Герефорд, хоть и не пошевелился, слегка напрягся. Он кожей чувствовал, что сейчас произойдет нечто, без чего лучше было бы обойтись. Помедлив, покосился на Трагерна — у ученика друида было обеспокоенное выражение лица.
— Граф пьян, — шепнул он.
— Сильно?
— Слегка.
— Эй, ты! — зарычал Бальдер. — Я же велел тебе не попадаться мне на дороге!
Дик подтянул ноги, чтоб было удобней вставать, но больше не сделал ни единого движения.
— Я сказал... Встань, ты, грязная рожа! Ты, ублюдок! — И сделал движение, словно примеривался пнуть молодого рыцаря. Правда, стоял он далековато и в любом случае не попал бы, но ждать, пока Йорк подойдет ближе, Герефорд не стал.
Миг — и он был уже на ногах, спокойно глядя в налитое кровью лицо горе-супруга веселой Альенор. Он припомнил, что и вправду с самой Сицилии не встречался с ним. Как ему это удалось — непонятно. Впрочем, он не задумывался об этом. Король то и дело отправлял Дика с разными поручениями, но не всегда вспоминал о нем накануне светских или официальных мероприятий. Не принималось во внимание даже то, что Дику даровали титул. В Англии и Франции было предостаточно графов и герцогов, которые могли создать пышный фон королям. Титул Уэбо, хоть и дарованный абсолютно законно, — король по праву мог раздавать лены тем, кому хотел, — все же был лишь пустым звуком. Чтоб нового Герефорда признали как настоящего благородного графа, должно было пройти хотя бы лет сто и смениться три-четыре поколения.
Но Дика все это интересовало мало. Он не очень-то полагался на свой титул, понимая, что привилегия, дарованная по капризу короля, может быть запросто отнята. В любом случае он, скорее всего, потеряет все, как только Ричард умрет. Но позволять какому-то жирному идиоту пинать себя только потому, что свой графский титул он получил от отца? Вот еще.
— Ты, ублюдок! — повторил Бальдер, выдергивая меч. — Пошел вон отсюда!
Откинув полог, из шатра вышел король Английский — и остановился на пороге, с любопытством глядя на разворачивающуюся сцену.
Дик вспомнил о своем обещании не провоцировать Йорка и решил потерпеть. Он промолчал.
— Я с тобой говорю! — расходился Бальдер. В нем говорил хмель, он будоражил его не меньше, чем молчание противника, воспринятое графом как страх. Момент казался ему самым подходящим, чтоб отправить в ад ненавистного выскочку. — Ты, сволочь! На какой навозной куче тебя родила твоя мать-шлюха, а?
— Этими словами ты подавишься. Я уж постараюсь. — Дик вынул меч. Он был в ярости, но не той, что туманит голову и заволакивает взгляд алой дымкой, а той, холодной, что делает сознание яснее.
Бальдер схватился за рукоять своего клинка и отскочил. Большой, грузный, он, тем не менее, был довольно резв. Потомок викингов, долгие годы терзавших Европу и селившихся на ее землях, был не слабее своих предков. Может, лишь более изнеженным.
Молодой рыцарь еще раз покосился на короля. Его фигура была как предостережение, как сдерживающая рука на запястье Дика. Правитель Англии не вмешивается в ссору, значит, потом он будет решать судьбу того, кто уцелеет. А стало быть, следует придерживаться некоторых принципов, которые Ричард считает обязательными, хоть сам далеко не всегда им следует. Значит, Дику нельзя пользоваться магией. Ни в коем случае.
Бальдер кинулся вперед без предупреждения, и Герефорд едва успел увернуться. Он в который раз убедился, насколько опасно хоть ненадолго отвлекаться во время боя. Молодой рыцарь перехватил меч и закрутил несколько «восьмерок», надеясь отогнать противника и взять инициативу в свои руки. Два воина сцепились в поединке.
Походя они обрубили мечами несколько веревок, и на треногу, котелок с кашей и костер упал край тента. Ругаясь на чем свет стоит, кашевар кинулся спасать от гибели промасленную ткань и солдатский обед, но оба графа не обращали внимания ни на что вокруг, тем более — на какие-то вопли какого-то там повара. Ни у Дика, ни у Бальдера не было щитов, и потому им требовалось больше пространства, чем воинам, способным заслониться окованными металлом деревянными кругами. Поединок «меч и щит против меча и щита» выглядел как обмен ударами, в какие-то моменты преимущество оставалось за физически более сильным воином — тем, кто мог сильнее толкнуть противника щитом. Сражающимся, у которых не было щитов, приходилось уворачиваться.
А уворачиваться было негде. Отпрыгнув в очередной раз от огромного нормандского меча, Дик запутался ногой в крае полога и упал, повалив шест, подпирающий шатер. Закричал, вскакивая, Трагерн, а король у своей палатки лишь шагнул вбок, чтоб ничего не упустить. Он слегка улыбался и потирал подбородок. Бальдер, ликующе взревев, прыгнул вперед, занося меч.
Дик извернулся всем телом и сумасшедшим усилием поднялся на одно колено. Ударил снизу и в последний миг успел поставить жесткий блок — клинок графа едва не раскроил ему череп. Бальдер давил, скрипя зубами, — противник не поддавался. Молодой рыцарь поднатужился — и оттолкнул тяжеловесного Йорка, стоило ему лишь на миг ослабить натиск. Удобней всего было бы ударить вслед ногой, но ноги Дика запутались в прочной веревке. Чтоб освободиться, ему пришлось потратить немного времени — как раз столько, сколько нужно было Йорку, чтоб развернуться и ударить снова.
