Не знаю, как кто, а я уставился на молодого человека. И, думаю, мой интерес к нему вполне понятен – ведь передо мной, возможно, стоял будущий правитель Светелградского княжества, Светлый витязь, Удалой королевич или кто там еще? Короче говоря, потенциальный суженый Лады в облике скромного медбрата.
Он был красив, высок и строен. Ресницы у него были длинные, глаза голубые, волосы светлые, но не белобрысые, как у нашего Петуха в бытность его лейтенантом, а приятного пшеничного оттенка. И длинные пальцы пианиста.
Очень, очень неплох был кандидат в мужья для нашей Лады.
– Ну что у вас там случилось, девушка? – спросила докторша, вставляя в уши дужки фонендоскопа.
Лёня не мудрствуя лукаво повторила уже произнесенную ею речь (см. предыдущую главу).
Докторша, к счастью, не очень обращала внимание на то, что ей рассказывают, потому что была занята прослушиванием сердца Лады. Иначе, я думаю, она сочла бы Лёню чокнутой – та поминутно обращалась к Псу как к свидетелю.
Кандидат в мужья тоже не слушал: он открыл чемоданчик, выбрал шприц, приготовил какие-то ампулки с лекарствами, на его взгляд, могущими пригодиться.
Брови докторши удивленно поползли вверх.
– А медицинская карточка больной у вас есть? – спросила она Лёню строго и немного взволнованно.
– Н-не знаю, – ответила Лёня, бросая на меня испуганный взгляд. С мольбой о помощи. – Я ведь всего лишь подруга…
– А с кем она живет? – докторша опять стала слушать сердце Лады.
– Вообще-то с Бабушкой, но Бабушка уехала куда-то, и довольно давно, несколько лет уже… – Лёня лепетала, и голос ее становился все тише и тише, пока наконец не превратился в еле слышный шепот. – Я не знаю, но, по-моему, Лада никогда ничем не болела…
– Шурик, послушай-ка ты, – сказала докторша, протягивая фонендоскоп медбрату. – Или у меня галлюцинации, или это от усталости, или…
Шурик послушно взял фонендоскоп и склонился над Ладой. В этот момент я почувствовал, как меня кто-то дергает за хвост. Я обернулся: Домовушка выпростал лапку из-под тахты и пытался таким вот способом привлечь мое внимание.
– Ты б это, Коток… Зеркальце превращательное на всякий случай принес бы. Али веревочку, ремешок какой подготовил. Не ровен час…
Он не договорил и юркнул обратно, спугнутый голосом Шурика, взволнованным и дрожащим:
– Два сердца, Катерина Ивановна!..
– Два, не два, но посторонние шумы… Приготовь на всякий случай кокарбоксилазу. Сейчас я померяю давление…
Пес взвыл, и Катерина Ивановна вздрогнула от неожиданности.
– Собачку уберите! – скомандовала она.
М-да, бесстрашная женщина! Жанна д'Арк! Потому что только бесстрашная женщина могла назвать нашего Пса собачкой.
Пес глухо рыкнул и попятился.
А Катерина Ивановна уже прилаживала тонометр на похудевшую ручку Лады чуть повыше локотка.
Шурик копался в своем чемоданчике.
Я посчитал, что пора принять меры – не можем же мы позволить, чтобы нашей Ладе кололи всякую гадость, начиная с кокарбоксилазы и кончая папаверином с димедролом.
Я взглянул на Ворона.
Тот пристально наблюдал за действиями медработников и, кажется, не собирался вмешиваться.
Я переместился поближе к нему.
А Катерина Ивановна тем временем снова удивленно подняла брови и сказала:
– Тонометр, кажется, испортился.
– А что такое? – Шурик повернулся к ней, и я одним прыжком метнулся к Ворону.
– Не пора еще? – спросил я, дрожа от волнения.
– Нет, – коротко каркнул Ворон.
Катерина Ивановна вздрогнула и заметила недовольно:
– Зверинец тут у вас, девушка! Уберите-ка животных, им не место в комнате больной!
Лёня пожала плечами:
– Не знаю, смогу ли… Они меня не послушаются, я ведь им не хозяйка. А если тонометр нужен, так у нас есть исправный…
Она сбегала в кухню и принесла тонометр, брошенный растерявшимся Домовушкой на полу.
Катерина Ивановна снова померила Ладе давление, снова сказала:
– Или у меня галлюцинации… – И стала что-то писать на бумажке.
Ворон снялся с места, облетел вокруг комнаты, опустился Лёне на плечо и что-то шепнул ей. Лёня кивнула и обратилась к Шурику:
– Вы извините… у меня к вам просьба. Вы не могли бы ее поцеловать?
Вот кто был удивлен!
Он даже подскочил на месте и посмотрел на Лёню как на сумасшедшую.
– Она ведь очень красивая, наша Лада, правда ведь? Прямо как Спящая красавица! – щебетала Лёня ничтоже сумняшеся. – А у нас есть подозрение, что тут не обошлось без ведьмы… Ну пожалуйста, ну что вам стоит… – И с этими словами Лёня слегка придвинулась к молодому человеку.
– Катерина Ивановна! – дрожащим голосом позвал медбратик свою начальницу, та, не отрываясь от писанины, сказала:
– Кокарбоксилаза – два кубика, а папаверин не надо, тем более димедрол. У меня есть подозрение…
Шурик пятился от Лёни, потеряв надежду обратить на себя внимание докторши. Наверное, он знал, что сумасшедшим не прекословят, и именно поэтому, когда допятился до ложа Лады, остановился, оглянулся еще раз на Лёню, набрал в грудь побольше воздуха, склонился над Ладой, и…
И ничего не произошло.
Он выпрямился, еще раз оглянулся на Лёню, благоразумно отодвинувшуюся к этому моменту в сторонку, отступил на шаг и застыл в очень неудобной позе. И перестал дышать.
– Кот, действуй! – сипло каркнул Ворон.
К сожалению, мы потратили время до приезда «скорой» на бессмысленные пререкания и не договорились о необходимых действиях в случае удачи или неудачи эксперимента.
Но я пребывал в раздумье недолго.
Не успела Катерина Ивановна оторваться от своих бумажек, как я быстро три раза обежал застывшего Шурика против часовой стрелки, наложив на него тем самым заклятие временной невидимости. Лёня перевела дух.
Катерина Ивановна встала.
– В больницу ее надо бы, как бы не случилось чего нехорошего… Я не хочу вас пугать, но возможен инсульт.
– Не надо в больницу, – быстро сказала Лёня, загораживая меня, а я тем временем упаковывал чемоданчик медбрата, павшего жертвой нашего эксперимента. – Мы дома полечимся.
– Тогда вызывайте завтра невропатолога. Шурик, пойдем! – Она огляделась в поисках Шурика.
– А он уже ушел, – быстро сказала Лёня. – Он… у него аллергия на кошек, и он вышел на площадку. Выбежал даже. И чемоданчик не взял.
