Она объясняла это тем, что, по ее словам, вдруг сразу повзрослела. За тот короткий срок, когда волокла Ладу на себе от скамеечки во дворе к нам на пятый этаж.
– Понимаешь ли, я неожиданно подумала, что она умирает и что если она умрет, то вы все – вы же все пропадете! – говорила мне Лёня со слезами на глазах. – Со всеми вашими магическими и иными способностями – как вам выжить? И что я не могу позволить вам погибнуть. Это было как… ну, как будто меня по кумполу шандарахнули. Честно-честно! И я теперь вроде бы даже смеяться разучилась. И плакать тоже.
Ну это она преувеличивала – насчет того, что разучилась смеяться и плакать. Время от времени на нее снова нападало ее обычное (прежде) капризное настроение, и тогда у Домовушки тарелки падали из лапок, каша пригорала, а пыль, вместо того чтобы собираться на мягкую тряпочку или выметаться веничком из комнаты, разлеталась по всем углам и заставляла нас с Псом чихать по пять минут без остановки. Но, безусловно, Лёня стала намного спокойнее, и порядка в квартире прибавилось.
Домовушка поделился со мной своими соображениями:
– Понимаешь ли, Коток, я как-то тебе сказывал, что замуж девке нашей надобно да детушек завесть? Ну так и вот – мы теперь ей все заместо детушек. Радеет она об нас, печется, тревожится. От того и толку в ней поболе стало. Так-то!
Но Лёня – это все-таки не Лада, а Лада спала себе, и спала, и спала, и совсем не собиралась просыпаться.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ,
заключительная
Покорность судьбе не исключает надежды.
Г. Сенкевич
Так она и спит – по сей день.
И мы уже почти потеряли надежду на то, что она когда-нибудь проснется.
Число неудачников увеличилось, и по субботам Домовушка вытирает пыль с семи остекленевших фигур, укрытых одним покрывалом.
Если так будет идти и дальше, скоро в комнату к Ладе трудно будет зайти. Ворон даже рассматривает вопрос об устройстве в шкафу отдельного помещения для, как он выражается, «паноптикума». Его останавливает только мысль о том, что при перемещении остекленевших претендентов от кого-то из них может отколоться кусочек, или, еще того хуже, расколем кого-нибудь из них, и что тогда будет?
Лёня с нами больше не живет – она вышла замуж за одного из понравившихся ей потенциальных рыцарей. Она уверила нас, что в Добры молодцы и Рыцари без страха и упрека ее муж никак не годится, потому как наряду со всеми своими достоинствами имеет кучу недостатков и даже такой порок, как трусость. К нам в квартиру он не заходил, и, по словам Лёни, и представления не имеет о нашем существовании. Что-то она ему наврала о своем прошлом – надо отдать ей должное, врать она умеет.
К нам она забегает изредка, узнать, как дела, поболтать с Домовушкой, со мной или с Псом, помочь в кое-каких наших нуждах; иногда приносит что-нибудь вкусненькое. К Крысу она по-прежнему испытывает весьма сильную неприязнь.
Но чем дальше, тем реже она вспоминает о нас, а скоро, я думаю, забудет совсем. Она ждет ребенка, и этот ребенок уж конечно будет отнимать все ее время (и силы).
Однако мы на нее не обижаемся. Мы прекрасно понимаем, что ей, с ее невзрачной внешностью и ее совершенно неопределенным положением в нашем доме, надо было позаботиться о своей судьбе. Неизвестно ведь, когда проснется Лада и захочет ли взять ее с собой в Светелградское Там, или как-то иначе о ней позаботиться…
Мне удалось освоить эту штуку – с превращением обычных ниток в готовую (и красивую) вещь, в плед, например, или в трикотажное платье. До сих пор Лёня весьма выгодно реализовывала мои изделия на рынке, и мы ни в чем не нуждались. Теперь же, я думаю, мне придется вспомнить свои подвиги по добыче съестного из чужих кухонь и кастрюль, что чревато различными неприятностями.
Поэтому в будущее мы смотрим с опаской и без особой надежды.
Впрочем, одна надежда у нас все-таки осталась. Мы надеемся, что рано или поздно Лада проснется.
Или что явится Славный рыцарь (витязь, Иван-царевич или кто там еще?), поцелует нашу Ладу, разбудит…
И жизнь снова станет если не прекрасной, то хотя бы сносной.
Собственно, причина опубликования моих записок именно в этом.
Мы, посовещавшись, решили обратиться за помощью к общественности, поскольку нам самим найти рыцаря в нашем большом южном городе не удалось.
УВАЖАЕМЫЕ ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ!
Если кому-нибудь из вас известно место проживания или место работы человека, отвечающего требованиям, предъявляемым к Рыцарям без страха и упрека (честность, порядочность, ум, доброта, бесстрашие и безупречность в равных долях, внешняя привлекательность и способность дать сдачи задире вроде какого-нибудь из братьев Горыновичей), – пожалуйста, сообщите нам: его преминистерству Ворону Вороновичу, первому советнику, Псу, телохранителю и защитнику наследственной княжны Светелградской Лады Велемировны, или мне, Коту, фамулусу.
Очень вас просим!
P.S.
Решение об опубликовании памятных записок Кота было принято на совещании всех имеющих право голоса обитателей нашей квартиры, как то: Пса, Кота, Домовушки, Жаба, Рыба, Паука, Леонидии. Совещание было возглавляемо мною, и меня же практически единогласно (при одном воздержавшемся) избрали редактором данного произведения.
Сим удостоверяю, что ни одно слово без согласия Автора исправлено мною не было, даже самые нелицеприятные пассажи, направленные против кого бы то ни было из домочадцев и меня лично. Исключение составляли лишь удаленные мною длинноты и некоторые рассуждения на темы кошачьей и человеческой нравственности и морали, а также пространные повествования о светском времяпрепровождении Автора с его кошками на крышах и в подвалах нашего дома. Кроме того, по моей просьбе Автором была значительно сокращена заключительная часть повествования о нашей жизни в период с момента погружения Лады в очарованный сон и по сей день, иначе повесть не увидела бы света и в грядущем тысячелетии.
На совести Автора оставляю некоторые неточности и прегрешения против Истины (к примеру, главы, в которых на меня возводится гнусный поклеп, либо обвинение Пса в наушничестве, Жаба же – в злопыхательстве и так далее).
С почтением —
Ворон Воронович,
наследственный преминистр княжества Светелградского, первый советник княжны Лады Светелградской.
