– Хорошо, гражданин участковый товарищ лейтенант, – согласилась Лада. – Как скажете.
– Так-то лучше, – проворчал он, сдвинул приготовленные для чаепития чашечки, блюдечки и горшочки в сторону и приготовился продолжать составление протокола. – Гражданка, ваши фамилия, имя, отчество, год рождения? Гражданка!.. А где гражданка, которая только что тут была?
– Здеся я, – отозвался Домовушка, вылезая из-под стола. Пока лейтенант препирался с Ладой, Домовушка успел сбегать за тряпкой и подтереть с ковра расплесканное лейтенантом варенье. – Экий ты, касатик, неловкой! Весь коврик нам загадил и даже прощенья не попросил! Негоже так, касатик, никак негоже!..
– Я же сказал, как ко мне обращаться! – взревел лейтенант.
Пес решил, по-видимому, что настало его время. Он подошел поближе и зевнул во всю свою пасть, показывая белые острые клыки. Но лейтенантик попался нам бесстрашный.
– Так, теперь я понимаю, почему соседи на вас жалуются, Лада Велемировна! – сказал он с угрозой в голосе. – Эдакую зверюгу во двор пускаете без сопровождающих и без намордника!
– Пес, не надо, – попросила Лада ласково. – Лучше передай там всем, чтобы пришли в эту комнату. Гражданин участковый товарищ лейтенант хочет познакомиться. Даже чай отказывается пить, видишь? Да, и паспорт свой захвати.
Пес, помахивая тяжелым хвостом, послушно вышел.
– Дрессированный? – спросил лейтенантик, изо всех сил стараясь не удивляться. – Вы что, в цирке работаете?
– Он не дрессированный, и я работаю не в цирке, – сухо ответила Лада. Ей, как мне показалось, надоело это представление.
Лейтенант снова склонился над протоколом. Я посмотрел, что он там пишет, и ко мне присоединился Ворон, успевший, пока мы здесь развлекались, позавтракать – на груди его прекрасное новое оперение было измазано манной кашей.
– Кошмар! – каркнул Ворон. – Ты только посмотри, Лада, какой кошмар он пишет! – Ворон выхватил у лейтенанта протокол, перелетел на спинку кресла, в котором сидела Лада, и уронил листок ей на колени.
– У него в каждом слове по две ошибки! Ор-р-рфогр-р-рафические! Позор-р-р! Кошмар-р-р! Чему его учили в школе!
– Все, – заорал лейтенант, багровея лицом и шеей, – хватит! Мне ваши штучки надоели! Давайте одевайтесь, и пройдемте в отделение!
– Да? – с сомнением спросил приятным баритоном Пес. Он вернулся в комнату и стоял в дверях, и выражение его морды ничего хорошего не обещало этому белобрысому лейтенантику. – Вы уверены, что вам этого хочется?
– Гражданка Светлова! – воззвал лейтенант хриплым шепотом. – Прекратите немедленно чре… чере… чревовещательство!..
– Я здесь ни при чем, – равнодушно сказала Лада. – Я говорила вам, что вы пожалеете, что вошли сюда.
– Заберите вашу собаку!
– Это не собака, это Пес, – вступил я в разговор. Участковый вздрогнул, как будто увидел змею.
– А это наш Жаб, вы же хотели познакомиться со всеми?
Жаб, тяжело дыша, впрыгнул в комнату и сказал:
– Рыб не хочет идти. Говорит, что гора к Магомету не ходит. Ему, понимаешь ли, – обратился он к лейтенантику с доверительной интонацией, – тяжело тащить на себе аквариум. А колесики приделать мы не догадались. Не знали, вишь ли, что понадобятся.
– А Паук? – спросила Лада.
– А товарищ капитан Паук сказал, что у него чин повыше лейтенантского и потому лейтенант ему не указ. И если он лейтенанту нужен, то пусть лейтенант к нему и идет.
– Здрассьте! – вскричал Домовушка. – Что ж он, совсем порядку не разумеет? Он ведь не на службе, а этот касатик, то бишь этот околоточный гражданин при исполнении, как он давеча выразился. И потому он нынче власть, и пусть Паук не выдумывает, а немедля сюда прибудет. Товарищ капитан Паук!..
С этими словами Домовушка, шаркая валенками, умчался в кухню и через мгновение вернулся с Пауком на лапке. Держал он эту лапку вытянутой подальше от тела и явно робел.
– Вот, – заявил он, – а больше, окромя Рыба, у нас никто не проживает.
С этими словами он стянул с головы платочек и утер вспотевший лобик. Вид его остроконечных ушек доконал лейтенантика, он (лейтенантик) сначала замотал головой, потом схватил со столика чашку с красными петухами и вылил чай себе на голову.
– Товарищ участковый! Гражданин лейтенант! – укоризненно покачала головой Лада. – Чай надо пить, а вы тут грязь мне разводите…
– Извините, – машинально отозвался лейтенант, не в силах оторвать взгляд от столпившейся в дверях компании.
– Ничего страшного, Домовушка сейчас подотрет, а я вам налью свежего чаю… Домовушка!
– Нет, нет, не беспокойтесь, пожалуйста, – пробормотал лейтенант, глядя на хлопотливого Домовушку, который бегал с тряпкой вокруг кресла и вытирал пол, и столик, и китель лейтенантика – все той же тряпкой, – не хочу я чаю…
– Может быть, кофе? – Теперь уже не только лейтенантик был похож на мальчика, играющего в генерала и допрос свидетельницы – или обвиняемой, – но и Лада походила на маленькую девочку, играющую в дочки-матери и усердно потчующую куклу всамделишным чаем из настоящей посуды – так смешно она морщила лобик и надувала губки от сосредоточенности на таком важном деле, как угощение гостя. – Домовушка, у нас кофе есть?
– Весь вышел кофей, а мельница кофемольная сломалась давеча, и сколько было тебе говорено, Ладушка, чтоб ты ее в починку отнесла…
– Почему ваша бабушка так странно выглядит? – спросил вдруг лейтенант, переводя взгляд на Ладу. Белые бровки его грозно нахмурились, ну вот сейчас выхватит пистолет и крикнет: «Руки вверх! Имена, адреса, явки!» Но вместо этого он спросил: – Ведь это же ваша бабушка, так?
– Нет, не так, – сказала Лада. – Это Домовушка, домовой наш.
– Домовой, домовой, – закивал лохматой головкой Домовушка, – меня еше суседкой кличут али щуром иногда…
Лейтенант закрыл глаза и сосчитал до десяти – громко, четко выговаривая слова, поэтому мы все услышали, что после пяти у него шло восемь, а потом три.
– У него и с арифметикой проблемы, не только с орфографией, – сказал я сочувственно. – Видно, двоечником был товарищ участковый…
Лейтенант открыл глаза, посмотрел на меня, потом на Ладу. И – что меня удивило – взгляд у него не был испуганным. Удивленным, недоумевающим, сбитым с толку чувствовал себя наш гость, но он не испугался. А зря. Я на его месте испугался бы.
– Лада Велемировна, как вы это делаете? – спросил он почти миролюбиво.
– Я ничего не делаю!
– Но ведь это вы только что говорили, правда ведь? Мужским голосом…
– Я не умею говорить мужским голосом, – обиженно сказала Лада. – У меня свой голос есть и, как мне кажется, достаточно приятный…
