– Но я же совершенно здорова! – простонала Лада. – Абсолютно! Я не могу болеть, как обыкновенные люди!
– И больничный задним числом не дадут, – сказал я.
– А может, дадут! – вдруг завелся Жаб. – У нас же теперь все больные! А тут – стопроцентное здоровье! Это же ненормально, факт! Надо исследовать, почему это – все кругом больные, а она – здоровая! Может, ее и в больницу положат! Для опытов!..
– Я тебя сейчас самого в больницу направлю для опытов! – рявкнул Пес на Жаба. И обернулся к Ладе: – А и впрямь, может, бланк больничного подделать? Ты же сможешь, ты ж все можешь!
– Это-то я смогу, – задумчиво произнесла Лада, – но ведь одним больничным не отделаешься… Надо будет рассказать, что и как, а я слова не вымолвлю… Лживого, я имею в виду…
И тут мне в голову пришла гениальная идея – как, впрочем, все идеи, которые приходят мне в голову.
– Я знаю, что нужно сделать! – заявил я. – Немедленно – пока рабочий день еще не закончился – мы звоним Ладе на службу, и кто-то из нас – пожалуй, лучше всего это получится у Домовушки – начинает врать, что он, Домовушка то есть, это бабушка Лады, и что Лада тяжело больна, на больничном, и что раньше не могли позвонить, потому что телефон не работал, был сломан, а она – бабушка, то есть Домовушка в роли бабушки, – совсем старенькая, на улицу не выходит и из автомата звонить не умеет… А сегодня телефон заработал, и вот бабушка звонит, чтобы, значит, предупредить, а Лада еще пару дней поболеет, а подойти к телефону она не может, потому что у нее жестокая ангина и она совсем потеряла голос.
– Ой, – взволновался Домовушка, – столь длинно врать я никак не смогу! Я позабуду все да и спутаюсь! Давай лучше ты, Коток, у тебя так складно выходит!
Я пояснил, что не смогу врать по той же самой причине, что и Лада. Поскольку имею честь быть начинающим магом. И добавил:
– Ничего, Домовуха, не боись. Будешь запинаться, повторяться и мекать в трубку, они скорее поверят, что ты – дряхлая старушенция. А я тебе буду подсказывать.
– Да, а потом!.. – возразила Лада. – Потом мне нужно будет представить больничный, а я совсем не уверена, что у меня это получится… Ну подделка. Я больничных листков в глаза не видела.
– Надо пойти в поликлинику. Не на прием, а… Ну ночью. Взять один бланк…
– Украсть, ты хочешь сказать, – сказала Лада и скривилась. – Нет, Кот, никогда!
Домовушка покивал сокрушенно:
– Эдакого она не могёт. Прежде эдакое у нас Ворон проделывал – ежели нужда в какой бумажке казенной, гербовой… А теперича, раз Воронок захворавши… – И он снова покивал лохматой головкой: – Не выйдет.
– Но это же лицемерие! – возмутился я. – Какая разница! Самой стащить бланк нельзя, но если это сделает кто-то другой, то воспользоваться им можно за милую душу! По-моему, это гораздо хуже, чем воровать самой!
Лада гневно взглянула на меня, но промолчала. Промолчал даже Пес – видно, и до него дошло, что такой подход к решению проблем не слишком чистоплотен.
Из глубины паутины вылез Паук. До этого момента он делал вид, что ничего не слышит.
– А может, врать вообще не стоит? – тихо спросил он. – Может быть, стоит начать все сначала – с чистой совестью и на новом месте?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
в которой мы спорим
– Не читайте советских газет перед обедом.
– Так ведь других же нет!
– Вот никаких и не читайте.
Из фильма «Собачье сердце»
Лада так и сделала. В понедельник она пошла на работу в свою контору, вернулась рано и сообщила, что написала заявление. По собственному желанию. Задним числом. И ни с кем ни на какие темы не беседовала.
– Это оказалось неожиданно просто, – рассказывала она нам за ужином. – Я вспомнила, что делала Бабушка с назойливыми поклонниками…
– Что, представилась своим сослуживцам крокодилицей? – поинтересовался я.
– Нет, просто задурила им мозги. Только они вопрос – про мое прошлое или будущее, – а им в голову сразу лезет какая-нибудь песенка. Поприлипчивее. «Ты – морячка, я – моряк». Или что-то в этом роде. Как я теперь понимаю, Бабушка не только с поклонниками так разбиралась.
– Да, мудрющая была наша Бабушка!.. – вздохнул с тоской Домовушка. – Ну а дале? Жить-то теперь как будем? Без жалованья?
– Ха! – важно заявила Лада. – Я придумала! В институт буду поступать! Стипендию дадут!..
– Ну-ну, – кивнул я, – конечно, стипендию. А то, что эта стипендия во много раз меньше твоей прежней зарплаты, ты подумала? А поступить – ты считаешь, это так легко? Сдать экзамены, пройти по конкурсу… В какой, кстати, институт ты собралась?
– В университет, – объявила Лада торжественно. – На юридический.
– С ума сошла! – воскликнул я. – Там же двадцать человек на место! Или даже больше! Туда же поступить – это деньги нужны сумасшедшие! Или связи! Или стаж работы по специальности!
– Деньги-то, деньги на что? – живо заинтересовался Домовушка.
– А на взятки!
– Я не понимаю тебя, Кот, – нахмурясь, произнесла Лада. – Ты хочешь сказать, что ваши советские юристы берут взятки?!
– Они такие же наши, как и ваши! – заявил я. – Ты в этой стране живешь с самого что ни на есть момента ее образования, даже еще раньше! И для тебя это вот – взятки для поступления в институт, имею я в виду – новость?! И потом, – добавил я, чуть остыв, – юристы уже не советские. Советский Союз умер, приказал долго жить, перестал существовать. А кушать хочется, юрист ты или не юрист…
– Мы обыватели, закону послушные, мы взяток не даем, – сказал Домовушка. – Опять же, Кот, ты чегой-то того… преубольшаешь. Такое вот невероятно весьма – чтобы те, кто на страже закону поставлен, сами того… этого… закон преступали…
– Вероятно, вероятно, – сказал я, – еще как вероятно! Вот хотя бы Паука спроси!
Паук быстро засучил лапками, пробираясь в глубь своего паутинного кокона.
– Вот видишь, – кивнул я в его сторону, – не хочет говорить. Значит, правда.
Паук обернулся и укоризненно посмотрел на меня всеми восемью глазами.
– Ну зачем вы так, Кот, – тихо произнес он. – Конечно, всякое бывает, и среди юристов тоже встречаются взяточники и мздоимцы. Но это скорее единичный случай, чем система. Я, например, никогда не позволял себе… И я вас уверяю, я был не одинок.
С этими словами он развернулся и быстро исчез из нашего поля зрения.
– Циник ты, Кот, вот ты кто, – с досадой сказал Пес. – Тебя послушать – все сволочи и есть.
– Ну циник. А вернее – реалист. Я не говорю, что все – сволочи, я говорю, что всякой сволочи в мире хватает, и чем местечко теплее, сытнее, уютнее, тем скорее его обладатель будет сволочью и тем крепче за это местечко будет держаться. А чем крепче он держится, тем наглее становится. Тем больше ему дают, и тем больше он берет. Вот так-то!
