— Ах да, я же тебе не сказал. Мой двоюродный дядя по матери — член Королевского совета. Хорхе почти подчинил себе церковь, взамен уступок архиепископы потребовали от него искоренить еретиков в Камоэнсе. Нас вынудят оставить нашу веру. Если не силой, то угрозой ее применения; раздавят новыми налогами, разрешающими нам поклоняться богу отцов и дедов. Хорхе нужны деньги. Много. Их можно взять либо у своих, либо у чужих. Но у своих легче.
Риккардо надолго замолчал.
Если король попытается это сделать, поднимется такая буря, что отголоски пойдут по всему Камоэнсу, отвлекая людей от их настоящих проблем.
— Что ты предлагаешь? — спросил он наконец.
— Поднять восстание. Ла Клава и Кундера уже со мной. Боскан еще колеблется.
— Это самоубийство.
— Нет, дослушай до конца. Мы поднимемся не против церкви, а против новых порядков короля. Знать других провинций нас поддержит.
— Не все.
— Но часть-то точно! Мы заставим короля вернуться к старым обычаям! Тогда он позабудет о своих планах — наоборот, станет искать нашей поддержки против возвысившихся грандов. Если не мы, то нас. Решайся, Риккардо!
— Нужно все еще раз обдумать. Хорошо подготовиться. Наметить подробный план действий. Не спешить, но и не медлить. Алькасарцы угрожают границам, Хорхе раздробит силы. Мы поднимем дворянство, недовольное королем, и заключим контракт со скайскими наемниками, это я возьму на себя.
— Так ты с нами, друг! — Карл в порыве чувств вскочил и обнял его с такой силой, что ребра затрещали.
— С вами. Не могу бросить тебя одного. Как и не могу позволить Хорхе ломать мои планы. Твоя цель — первоочередная, но если удастся сломить силу Хорхе, то можно подумать и о большем — о независимости Маракойи.
— Ты шутишь, Риккардо.
— Ты подумай, какие бы это принесло нам возможности. Мы перестали бы зависеть от воли короля, сами бы торговали с Остией, Лагром и Скаем. Но об этом после, в случае полной победы. Сейчас рано. С таким девизом нас не поддержат. Наоборот.
Примерно в это же время виконт Альфонс де Васкес с замиранием сердца входил в кабинет герцога Антонио Гальбы, где не был со времени их рокового для его братца разговора.
Герцог сидел за рабочим столом, смакуя какой-то отвар в маленькой чашечке. Фигура его, внешне расслабленная, была сжата, как перед броском. Васкес понял, почему его прозвали Ястребом.
Альфонс знал: сейчас ему скажут нечто важное.
— Присаживайся, Альфонс. Давно ты у меня в гостях не бывал. Не забывай старика, не то обижусь. — Гальба, как обычно, изображал радушного хозяина, но это у него получалось плохо. Не вязался приветливый голос с пронизывающим насквозь и друзей и врагов цепким хищным взором.
— Молодая жена, герцог. Только что вернулись из Вильены.
— Вильена, — в голосе герцога на миг проскочило настоящее тепло, — моя Вильена. Дивный край. Мендоре до него далеко. Ты, надеюсь, помнишь, что я инфант Вильены и Саттины?
— Разве это забудешь, мой герцог. — Васкес чувствовал: сейчас он услышит то, зачем пришел.
— Не буду долго плести словесные кружева, не люблю. Помнишь наш разговор, Альфонс? Ну как, не передумал, не хочешь стать графом?
Васкес судорожно сглотнул.
— Я хоть и отбил невесту у графа Кардеса, но занимать его место не желаю. — Он едва удержался, чтобы не зажмуриться при ответе.
Гальба лишь усмехнулся.
— В Маракойе пять графств, мой мальчик. И некоторые из них вскоре станут свободными. Ты же знаешь — они там все еретики. До меня дошла весть, что они вскоре восстанут…
Васкес хотел возразить, что это невозможно — жители Маракойи такие же камоэнсцы, как и вильенцы, преданы королю, — но осекся. Герцог знает, что говорит.
Гальба заметил его замешательство, вновь усмехнулся и продолжил:
— Восстанут, ибо боятся потерять свою веру, которую наши епископы вскоре официально объявят еретической и лживой. Его Величество давно хотел привести их к порядку. Но король слишком мягок, ограничился бы внешней покорностью, сменой символов и священников в храмах да высокими налогами. Я же зрю в корень проблемы. Если трогать это осиное гнездо — то идти до конца. Одно государство — одна вера. Государству нужны деньги — они есть у еретиков, нужны новые земли — награждать дворян, нужен шум, что отвлечет дворянство от событий последних дней. Хорхе сделал много ошибок. Внутренний враг — вот решение проблем.
— И вы предупредили мятежников о замыслах короля, чтобы получить повод для максимально жестких действий, — сделал вывод Васкес и замер от своей собственной храбрости.
«Ты забыл, с кем говоришь, самонадеянный наглец», — подумал он, но было поздно.
Герцог, усмехавшийся весь разговор, теперь смеялся, и это было так же удивительно, как и обидно.
— Я не ошибся в тебе, Альфонс. Ты не смолчал. Чувствую, далеко пойдешь, мой мальчик. Главное, слушайся меня. Можешь спорить, но будь верен. Да, я сделал именно это. Алькасарцы, может, нападут в этом году, а может, и нет. Во втором случае все просто, в первом придется задействовать дворянское ополчение. Желающие пограбить соседа всегда найдутся. Возвращайся в Вильену. Будешь моим представителем. Голосом герцога Гальбы. В перспективе — наместником Маракойи или, по меньшей мере, одним из графов.
Полезно иногда вставать пораньше, справляясь со знакомым каждому желанием поспать еще немного. Поступив так одним веселым солнечным утром, Пат пошла прогуляться по саду перед завтраком и стала свидетельницей интересного зрелища.
Лейтенант Феррейра, размахивая большим мечом, пытался убить графа Кардеса, причем эта попытка обещала быть весьма успешной — граф пятился под градом быстрых ударов. Его белая безрукавка промокла от пота.
Двое слуг, державших одежду, с интересом следили за схваткой и не спешили помогать сеньору.
Пат подошла ближе и улыбнулась, осознав свою ошибку. Мечи были деревянные.
— Риккардо, клинок ровнее, следите не за моими руками, а за глазами! — Феррейра только что ткнул Риккардо мечом в живот.
Тот согнулся, значит, лейтенант не жалел своего ученика.
— Блас, еще один такой удар, и вам придется меня хоронить. — Риккардо поморщился и резко атаковал.
Стук деревяшек вновь разнесся по всему саду.
— Так, уже лучше, Риккардо, вы делаете успехи. Против Агриппы д'Обинье вы держались хуже.
Пат не выдержала и вышла к дерущимся.
— Здравствуйте, сеньоры!
— Патриция. — Феррейра обернулся.
Риккардо тут же ударил его в открытую спину. Лейтенант попытался защититься, но не успел.
— Де Вега, это нечестно, умейте проигрывать достойно! — возмутилась Пат.
— Риккардо, это подло! — Блас массировал ушибленную спину.
