– Бедная моя Радостная Луна, – тихонько приговаривал он. – Бедная моя, милая моя. Я не могу применять к тебе свои чары.
Он легонько похлопал девушку по щеке, и та проснулась. Оглядевшись, она увидела, что все солдаты погружены в блаженный сон.
– Как ты добрался сюда?
– Прибежал! – хохотнул Амариллис.
– На таких коротких ножках? – поддразнила его Май.
– По твоим меркам я невысок, – легко согласился он. – Зато я сильный и быстрый хотя и не столь быстроногий, как единорог. Любое другое создание в мире я бы обогнал, но не единорога.
Он взял со стола кусок черного хлеба и надкусил, но тут же сморщился от отвращения и взглянул на хлеб внимательнее. Тот был черствый и засаленный многими руками. Однако Амариллис поборол отвращение и взял другой кусок, оглядывая стол в поисках еще чего-нибудь съедобного.
– Гадость, конечно. Но нам надо поесть.
Май последовала его примеру и принялась за кусочек мяса, на ее вкус, совершенно недожаренный. Тут только она с удивлением заметила, что Амариллис тоже помечен на руке красным кружком.
– Ты что, нанялся сюда на работу? Кем? Певцом?
– Певцом! – презрительно фыркнул тот. – Им нужны певцы не больше, чем сказители.
– Но меня же наняли на работу сказительницей!
– И где ты теперь? Сдается мне, тебя наняли как хорошенькую девушку для развлечения солдат. Нужны им наши сказки и песни! Нет, я нанялся сюда волшебником и алхимиком. Сказал, что могу отыскивать новые месторождения. Я ведь, в конце концов, маг с Горты. Объяснил, что моя помощница – прелестная, но совершенно сумасшедшая – меня обогнала и, возможно, находится где-то здесь. По описанию они сразу тебя узнали. Так что пока твоя миссия не завершилась, и мы не погребли это в глубочайшей шахте короля Дагонета, тебе придется играть мою помощницу. Но не огорчайся, в этом есть свои выгоды. – Он игриво подмигнул Май. – Мы уйдем отсюда не с пустыми руками. Алхимикам очень хорошо платят. Мне пообещали горы золота за хорошую работу.
Амариллис засмеялся, развлекаясь этой мыслью, как будто богатство совершенно его не интересовало, но потом снова посерьезнел, оглядывая спящих.
– А всех ты усыпить не можешь? – с надеждой спросила Май. – Ну, все эти копи…
Он улыбнулся.
– Хотел бы я усыпить весь мир, чтобы остались только мы с тобой, вдвоем… Но песенные чары распространяются только на тех, кто находится в пределах досягаемости. Есть и такие сердца, на которых пение вообще не действует. Нет, моя Радостная Луна, нам придется положиться на хитрость и удачу, а не на песенные чары.
Красивое лицо его сияло от улыбки.
– Ты рада, что я пришел?
Это прозвучало не очень-то вопросительно.
Май смотрела на грязный каменный пол. Она так молилась, чтобы пришел Каспар, но пришел Амариллис, и – да, Май была ему рада. Она взглянула ему в глаза, отвечая на улыбку. Девушка не понимала истинной цели Амариллиса, не знала, кто он такой, – но он спас ее вот уже несколько раз. И вот теперь своими объятиями продолжал спасать от страшнейших мук одиночества, смягчая боль безответной любви к Каспару.
В последующие дни Амариллис не спускал с Май глаз. Он держался рядом каждую минуту их долгого путешествия к новым рабочим шахтам. Путь по большей части лежал под горами. Май узнала, что горы вблизи Кастагвардии уже давно исследованы и обработаны, и система шахт и туннелей протянулась далеко к северу в поисках новых минералов и рудных жил. Рабов заставляли вкапываться все глубже в глубины ледяных Каланзирских гор.
С помощью Амариллиса, который отлично говорил по-кеолотиански, Май учила незнакомый язык. Солдаты настаивали на том, чтобы все говорили на их языке, и перед лицом необходимости Май явила себя способной ученицей. Теперь она уже без труда составляла простейшие фразы и понимала много из того, что говорится вокруг, даже если не могла быстро подобрать слова для ответа.
Местами коридоры были перегорожены обвалами, и путникам приходилось вылезать на поверхность и какое-то время продолжать путь поверху. Яростный ветер бил в лицо, Май жмурила слезящиеся глаза. Девушка опиралась на руку Амариллиса, с трудом взбираясь по крутым уступам гор.
После полдневного пути поверху Май была даже рада, когда их снова загнали в туннель. Теперь подгорная дорога шла вдоль бурной реки; тропа была очень узка и вилась скользкой лентой над ревущей подземной водой. Они шли кучками – рабы отдельно от свободных, и Май вздрагивала при звуке удара кнута, который то и дело хлестал по спине кого-нибудь из несчастных. Некоторые даже бросались в реку, предпочитая бурные воды постоянным издевательствам. Надсмотрщики и не думали их спасать, так что Май сомневалась, что кто-нибудь из отчаянных выжил.
Амариллис крепко держал Май за руку, не давая ей оступиться. В узких невысоких коридорах им обоим приходилось не очень тяжело – и девушка, и ее помощник были ниже среднего роста. Но большинство рабов и наемных рабочих шли, согнувшись, чтобы не ушибиться головой о низкий потолок.
Каждую ночь они останавливались на специальных постах, где получали свой ужин – в основном сухой хлеб. Май очень издергалась, ее утомил постоянный сумрак. Девушка совсем позабыла о том, как снаружи холодно, и была рада, когда они наконец снова вылезли на поверхность – поднявшись по крутым подземным дорогам и каменным ступеням.
Когда сверху последней лестницы забрезжил свет, Май обрадовалась было – но ненадолго. От холода у нее перехватило дыхание. Хорошо еще, что девушка была в меховом плаще. И еще лучше, что Амариллис помог ей идти. Май понимала: без него ни за что бы не осилила этот путь. Слабых, которые падали на горной дороге, солдаты бросали на верную смерть в горах. И Май ничем не могла помочь этим несчастным.
Под конец дня поднялся сильный встречный ветер, бросавший в лица идущим жесткий снег. Май, совсем вымотавшись, споткнулась о камень и упала на колени. Солдат сзади грубо пнул ее, приказывая встать. Амариллис помог Май подняться, а когда она споткнулась снова, посадил девушку на плечи и понес – как когда-то в детстве носил ее отец. Все вокруг дивились не столько силе и выносливости небольшого человечка, сколько его жертвенности. В этом походе люди чаще шли по трупам, пробивая себе дорогу к жизни любой ценой.
Амариллис не покидал девушку ни на минуту, не подпуская к ней никого чужого. Май всерьез задумалась, уж не явился ли к ней ее дух-хранитель. Хотя она и была благодарна Амариллису, однако не позволяла ему спать рядом, и он подчинялся. Если она просыпалась от кошмара или от дразнящего сна о мастере Спаре, подоспевшем на помощь, – девушка заставляла себя думать об Амариллисе. Это помогало справиться со страхом… или с болезненным вожделением.
Одежда Май задубела от мороза, лицо покраснело и обветрилось. Опустив голову, она из последних сил тащилась, ведомая Амариллисом, то и дело увязая в снегу. И так тянулось время, покуда они наконец не добрались до новой рабочей копи.
