Урсула волочилась за конем, привязанная к нему за лодыжки. Голова ее подпрыгивала по мощеной площади. Девушка казалась мертвой.
Каспар вцепился в оконную решетку, весь дрожа от ярости. Остальные столпились у него за плечами. Маг оттаскивал Рейну от окна.
– Госпожа моя, вам нельзя волноваться. Это слишком ужасное зрелище.
Рейна вяло кивнула, но не отрывала глаз от площади. Пропели рога, площадь наводнила толпа. Некоторые лица радостно ухмылялись, другие были бледны от ужаса и жалости. Надсмотрщики сидели на рослых вороных конях, их кнуты то и дело взлетали над толпой. Каспар узнал породу лошадей – это были торра-альтанские боевые скакуны – и поклялся, что отныне ни одного коня не продадут в Кеолотию.
Урсулу вздернули на ноги. По спине ее струилась кровь. Огромный кнут свистнул в воздухе, снова врезаясь в окровавленную плоть. Девушка не издала ни звука, хотя Каспар был уверен, что подобный удар и здорового мужика заставил бы кричать от боли.
– Может быть, жабий яд притупил ее чувствительность, – дрожащим голосом заметила Рейна. – Хоть что-то в нем есть хорошее.
Стойкость Урсулы подавляюще действовала на толпу. Люди смотрели в мертвой тишине, как ее руки и ноги продевают в веревочные петли и растягивают девушку меж двумя конями. Надсмотрщики хлестнули лошадей, те двинулись в стороны, и Урсула приподнялась над землей на веревках.
– Они собираются разорвать ее конями, – выдохнул Каспар. – Нужно что-то сделать! Сейчас же!
Урсула по-прежнему молчала. Она сжала зубы и смотрела, не отрываясь, в глаза своего хозяина. Тот зарычал и ударил ее по лицу. Голова девушки запрокинулась на мгновение, но она снова с трудом приподняла ее и продолжала смотреть.
Толпа подалась вперед: по краям площади появились солдаты с взведенными арбалетами. Каспар знал, что в городе есть медведи, и не понимал, почему же Урсула не призовет их на помощь, – но теперь, при виде арбалетчиков, понял, что девушка не хочет подвергать своих братьев-зверей опасности. Она решила умереть одна, стиснув зубы. Всю жизнь прожив в одиночестве, Урсула и в смерти ни на кого не надеялась.
Но Каспар не мог позволить ей умереть. Он представления не имел, что нужно сделать и как, но не смог сдержать яростного вопля. Крик его прозвенел над площадью, и люди завертели головами.
Юноша стремительно выбежал из комнаты и помчался вниз по ступеням. Ударом ноги открыв дверь, он выскочил на площадь, сжимая свой верный лук. Тридцать арбалетчиков повернулись к нему, как один, когда Каспар предстал перед Мамлюком, направив стрелу ему в горло.
Не обращая внимания на арбалеты, он крикнул:
– Это моя рабыня! Развяжи ее.
– Она – моя рабыня. Причем беглая, – проорал в ответ Мамлюк на бельбидийском, тыкая пальцем в татуировку на плече Урсулы: простой черный крест. – Мы поймали ее в бегах и теперь собираемся наказать, чтобы другим было неповадно.
Каспар дрогнул, глядя на ухмыляющегося Мамлюка. В нем не было ни малейшего признака отравления ядом. Может быть, этот человек и впрямь владел магией и смог защитить себя от болезни? Каспар лихорадочно думал, что бы сказать, и не находил слов.
– Она не беглая! – вскричал он, стараясь держаться как можно более нагло. – Я послал ее собирать травы, и она пропала. Ты украл ее! Это моя рабыня, и я не позволю портить свою собственность.
– Ты – бельбидиец. Всякий знает, что у бельбидийцев не бывает рабов!
– Я приехал в Кеолотию собирать травы. Вот! – Юноша выхватил из кармана мятый пучок донника, который некогда вручила ему старуха в Моевкиной Бухте. – В Кеолотии легче найти рабов, чем слуг, и я купил эту девушку себе в помощь. Что мне еще оставалось?
– Тогда докажи, что ты ее хозяин.
– Э… Я… – Каспар замолчал в замешательстве. Он не знал, как здесь в обычае доказывать обладание рабом. – Это моя рабыня, потому что с ней мой конь.
Огнебой поднял голову и призывно заржал, услышав хозяйский голос.
– Она укротительница медведей, – проревел Мамлюк. – И принадлежит мне! Я привез ее сюда, чтобы показать всем грязным рабам, что бывает с беглыми.
– Докажи, что это так!
Каспар решил сражаться оружием врага.
– Она в моей власти!
– Если уж на то пошло, сейчас она во власти моего коня, – расхохотался Каспар. – Она привязана к моему коню!
Один из надсмотрщиков-кеолотианцев, не без интереса наблюдавший за перепалкой, предложил:
– Пускай докажет, что это его конь. Каспар насмешливо улыбнулся.
– Без труда. Там, на чепраке под седлом, есть знак, написанный голубой краской.
И он начертил знак в пыли под ногами. Это была руна Эйваз, знак Коня; юноша некогда попросил Брид нарисовать ее там для большей удачи в верховой езде.
– Расседлай лошадь, – рявкнул Мамлюк одному из солдат.
Тот двинулся было к Огнебою, но отлетел в сторону с окровавленным ртом. Конь копытом выбил ему несколько зубов.
Каспар перекинул лук через плечо и спокойно подошел к своему скакуну. Потрепав Огнебоя по холке, он без труда снял седло со спины коня. Толпа одобрительно загудела, когда Каспар поднял чепрак и показал всем ясно различимую синюю руну на грубой ткани.
– Ну что же, ты доказал свое право! – усмехнулся Мамлюк. – Должно быть, я что-то перепутал или забыл, что не покупал эту рабыню. Но это ничего не меняет. Я поймал девчонку со знаком раба на плече свободно разгуливавшей по лесу, а все мы знаем законы этой страны. Раб не может передвигаться без присмотра. Этот закон принят ради спокойствия доброго люда Кеолотии, чтобы честным гражданам не перерезали глотку во сне. Наказание несут оба – и раб, и хозяин. Обоих отправляют в копи!
– В копи! – дружно поддержали конные надсмотрщики. Каспар не имел времени что-нибудь придумать; его уже схватили сразу со всех сторон. Юноша забился в чужих руках, проклиная свою глупость. Вот Халь бы смог выкрутиться, он запугал бы их всех, он бы… Халь тоже ринулся бы на помощь, но имея в голове хороший план.
Внезапный вопль ужаса заставил всех замереть. Руки, державшие Каспара, разжались.
– Потоп! Потоп! – кричал кто-то по-кеолотиански, и Каспар узнал голос Рейны.
На миг площадь погрузилась в мертвую тишину. В следующее мгновение все завопили разом, послышался лязг металла и нарастающий грозный рев. Рейна оказалась рядом с Каспаром; она все продолжала кричать. Стена черной воды, коронованной пенным венцом, с ревом двигалась по боковой улице; с другой стороны катилась точно такая же волна, срывая двери по сторонам, унося в бешеном порыве телеги и коней.
Каспар попытался разом сгрести и утащить куда-нибудь Рейну, Урсулу, Лану и своего коня, но не смог этого сделать. Он стоял и тупо смотрел на убийственную волну, готовую обрушиться ему на голову. Вода ударила о площадь, и здесь, в более широком месте, ее сила и скорость уменьшились. Перрен подхватил Лану, Каспар бросился к Рейне и потащил ее за руку прочь из обезумевшей толпы купцов, рабовладельцев, солдат и надсмотрщиков – к своему коню.
