– Да, да, дорогая, – бормотал он на древнем языке Кабаллана, устраивая на уступе скалы огромный валун.
Каспар пошел прочь. Горовик окликнул уходящего Перрена:
– Кстати, юноша, если желаешь разбудить старика вроде меня, лучше всего крикнуть, что началось землетрясение. Это всегда хорошо действует.
Перрен набычился.
– Знаю я, знаю и без вас. Можно подумать, что я дурак! – Он шел, не оборачиваясь, и говорил сам с собой: – Подумать только, через какой-нибудь миллион лет я стану таким же! Это ужасно!
– А по-моему, он был очень мил, – встрял Папоротник. – Нужно уважать старших! Во всяком случае, пока у них рога длиннее и острее твоих.
– Тс-с! – внезапно прошипел Каспар.
Откуда-то со стороны гор донесся лай, сменившийся долгим тоскливым собачьим воем. Это плакал Трог. Каспар побежал на вой через узкую долину, обильно поросшую березой и рябиной.
В лесу по крайней мере оказалось теплее. Карабкаться вверх Каспару было легко – он привык к горам у себя на родине. По склонам из земли выступали древесные корни, за которые было удобно цепляться. Вой Трога прервался, но Каспар уже определил направление. Папоротник, вытянув шею, бежал впереди всех, вдруг он остановился и указал вперед, на быструю горную реку, белой пеной клубившуюся меж камней.
Каспар пригляделся. Трог, почти неразличимый на фоне белой пены, стоял, бешено виляя хвостом. Юноша бросился к нему, но остановился, когда Папоротник так и взвился в воздух в прыжке.
– След! – вопил лёсик во всю глотку. – След волка. Они его нашли.
Каспар побежал со всех ног. Теперь он увидел, что Трог стоит над волчонком. Рунка лежала на боку, меж ребер у нее растекалось алое пятно. Сломанная стрела торчала из белого меха. Рунка была вся мокрая, с сухим горячим носом, и дрожала на ледяном ветру. Каспар подумал, что она как будто нарочно зашла в воду, будучи ранена, чтобы Перрен услышал ее жалобы. Она попробовала поднять лапу в приветствии, а Трог бросился Каспару на грудь и облизал ему все лицо.
Рунка задрала морду, глядя на юношу, но потом в изнеможении уронила голову и закрыла глаза. Когда Каспар влил ей под нижнюю губу каплю драгоценной триночницы, она заморгала и начала жадно слизывать жидкость у него с ладони. Это был хороший знак, но что-то надлежало сделать со стрелой. Каспар теперь жалел, что они так неразумно расходовали три ночницу; теперь ее могло не хватить. Юноша умел выдергивать стрелы, но наконечник застрял меж ребер, и он не был уверен в своих силах.
– Триночницы капни, – предложил Папоротник. Каспар согласился и уронил еще несколько капелек из пузырька прямо в рану. Уложив Рунку к себе на колени, чтобы унять ее дрожь, он подождал, пока та заснет. Трог тревожно нюхал ее и облизывал. Юноша жалел, что здесь нет Брид или хотя бы Май, более искусных целителей.
Когда волчонок задышал ровно, Каспар собрался с духом и рванул стрелу. Кровь хлынула струей, наконечник, выходя из раны, вырвал клочки плоти. Это было плохо, но могло оказаться и хуже.
Каспар плотно набил рану чистой землей из ручья и забинтовал, как это делала Брид. Он надеялся, что остальное сделает триночница.
Папоротник послушно собрал хворост, но сидеть у костра отказался. Он в одиночестве притулился на холодном ветру, приговаривая, что напрасно у людей такая тонкая кожа и нет шерсти.
– Огонь тебя не укусит, иди сюда, – звал его Каспар, подкладывая поленьев, но лёсик не соглашался.
– Кто его точно знает? До вчерашнего дня я думал, что камни не ходят и не говорят. А они все это проделывают, подрывая веру в законы природы! Я больше не доверяю воде и воздуху, которым сейчас дышу.
Каспар улегся у костра и задремал, решив хорошо выспаться перед охотой на волкочеловека.
Его разбудил звук многих шагов. Разлепив глаза, юноша попытался сообразить, что происходит. Серый предрассветный свет прокладывал путь сквозь густые облака, но внизу, в долине, было еще темно. Шаги приближались. Поскрипывала кожаная обувь. Каспар вскочил и в слабом свете разглядел длинную колонну черных фигур, идущих через долину. Пеших подгоняли всадники с длинными бичами.
– Рабов гонят в копи, – объяснил Перрен, подбирая с земли спящую Рунку.
Каспар растолкал лёсика и быстро объяснил ему что к чему.
– Нужно искать следы волка прямо сейчас.
Земля была сухая, но Каспар не хотел рисковать. Он боялся потерять нужный след, затоптанный столькими ногами.
Папоротник быстро отыскал нужные отпечатки ног среди многих тысяч.
– Вот он, – заявил он со всей определенностью, подымаясь с четверенек.
Нос у него был испачкан в земле.
– Но это совсем другие башмаки, – возразил Каспар. – Они короче и шире. Ты, наверное, ошибся.
Разум его работал лихорадочно, борясь с нереальностью ситуации. Каким-то образом дух волка вошел в птицу, о которой говорил отшельник, переправился через море и переселился в другого человека. Предположение невероятное, и Каспар даже не осмелился высказать его вслух.
Папоротник обиженно засопел.
– Кто, я ошибся? Зачем ты меня просишь искать, если мне не веришь? До сих пор я хоть раз ошибался, а? Понюхай сам! Следы просто смердят волком – я говорю, смердят.
Его дыхание облачком висело в холодном воздухе.
– Но волчонок шел не по этому следу, – вдруг подал голос Перрен и указал на землю, на отпечатки маленькой ножки, кажется, детской.
Это был уже не свежий след, затоптанный и высушенный ветром; он был виден только в одном месте – где мокрая земля заледенела. Замерзшие следы сохранялись куда дольше.
Папоротник только фыркнул, понюхав маленький след.
– Ну, здесь волк совершенно ни при чем.
– Тогда почему Рунка шла по этим следам?
Юноша лихорадочно тер замерзшие ладони, пытаясь вернуть им чувствительность.
– Ты что, вообще ничего не чуешь? – поразился лёсик. – Да потому что это следы Май, конечно же.
– Май?
Каспар моментально забыл про холод. Он изо всех сил пытался понять, как же так. Неужели поэтому Рунка и сбежала? Она могла вынюхать следы Май еще в Кастагвардии! Если это правда, то, конечно же, Рунка помчалась по следу… И Трог тоже! Совершенно понятно. Но Май! Как она здесь оказалась? Неужели ее уводят в копи среди рабов? Ведь следы читались среди остальных, оставленных предыдущей колонной.
Неожиданно Каспар вспомнил руны, указанные мертвым телом Морригвэн: тройная руна Нуйн, Дуйр и Хуатэ. Теперь он все понял! Морригвэн не посылала его в Лихоросль, где росли эти три дерева. Не приказывала ему найти новую Деву. Как он мог быть таким тупым? Нет, Карга просто говорила ему о Май, которую так любила. Хуатэ – это же название боярышника, майского дерева, и руна обозначала саму Май. Знак Нуйн сообщал, что Май связана с великими событиями, а Дуйр – что она нуждается в защите. Как же он был слеп!
