Затаив дыхание, Май приоткрыла дверь и проскользнула к его кровати. Как хотелось ей тронуть хоть руку юноши! Она подошла ближе, стискивая пальцы в кулак, и только взглянула на него затуманившимися от слез глазами.
– Прощай, любовь моя. Да охранит тебя Великая Матерь. На сей раз, духи стихий встретили ее ласково, зная уже, что в сердце девушки нет злобы. Май вложила ключи юноше в ладонь, и Каспар тут же сжал их. Печально вздохнув, она поспешила к дверям, так и не заметив лежащий на подушке цветок боярышника – «майский цвет», как порой зовут его. Прижимая шкатулку к груди, она бежала, зная, что не может терять времени. Казалось, будто кто-то смотрит ей в спину, крадется следом.
Все было подготовлено заранее, так что Май сразу бросилась на конюшню. Там ждал пони – старая, надежная лошадка, выбранная для нее самим Каспаром. Из-за почти белой шкуры нарекли ее гордым именем Розальба, но обычно прозвание это сокращали, и оно превращалось в обычное «Рози», больше подходившее для работящей, но не слишком резвой кобылы.
Стараясь не шуметь, Май вывела пони через боковую калитку – в мирное время решетку там не опускали. Не осмеливаясь в темноте сесть в седло, она пешком спустилась по крутой тропе на дно ущелья и лишь там осознала, что понятия не имеет, куда намерена отправиться. Голова кружилась от слез. Наконец, приняв решение, Май двинулась вниз по течению Лососинки на юг, в сторону равнинной Бельбидии. Морригвэн всегда говорила, что река выбирает самый подходящий путь, и если не знаешь, куда податься, – следуй ей.
Лишь когда Тор превратился в крохотную черточку на горизонте, а башни крепости запламенели в лучах восходящего солнца, она позволила себе оглянуться.
– Прощай, мой господин. Я всегда буду любить тебя.
Всхлипнув, Май повернулась спиной к своей прежней жизни.
ГЛАВА 4
Недвижным взглядом Каспар смотрел на лучи мягкого розовато-лилового света. Тишина окутала его. Заснуть он так и не сумел. Ленту тропы, обвивавшую Тор, ничто не тревожило. Ничто не тревожило ее вот уже много часов.
Но вот вверх по тропе пробежал горный козел с длинными рогами, изогнутыми, как островерхая арка, и скрылся в тени под скалой. На камнях разложили костры, оставалось только поджечь дрова. Все это казалось Каспару каким-то ненастоящим. Может, от бессонницы? Тело и сознание будто онемели. Темно. Значит, он не сможет искать ее. Остается лишь сидеть на смотровой площадке над барбаканом, глядеть на дорогу и тосковать по Май.
Много дней он рыскал по окрестностям, заезжал в каждую деревню, задавал вопросы всем – от самого крохотного малыша до проезжего купца. Май никто не видел. Каспар везде искал ее, даже в подземелья спускался, невзирая на гнев матери. Но и там ее не было. Ларец с Некрондом Каспар не стал открывать, проверил только, на месте ли скрепляющие его волоски.
Место в его сердце делили, споря друг с другом, три чувства. Во-первых, он волновался за Май. Во-вторых, корил себя. А в-третьих – в-третьих, в глубине души Каспар ощущал необъяснимое облегчение. Его переполняли небывалые силы. Даже загноившаяся ссадина на темени стала заживать.
Несомненно, Май хочет его наказать. Но рано или поздно она вернется. Вдруг сегодня? Да, почему бы не сегодня? С утра Каспар решил, что не поедет на поиски, а будет ждать, чтобы подчеркнуть свою веру в ее возвращение. Ведь она его любит…
В воздухе затрепетала песня черного дрозда. На кухне загремели посудой. Вскоре проснулся петух и закукарекал, требуя, чтобы его выпустили из курятника. Каспар оторвал взгляд от тропы и посмотрел в сторону двора. В тени шевельнулась хрупкая фигура. Тут же узнав ее, юноша поспешил вниз по винтовой лестнице.
Брид стояла на том камне, что считался сердцем Торра-Альты, и протягивала руки навстречу бледному солнцу, встававшему из-за пиков Желтых гор.
– Она меня бросила, да? – произнес Каспар, которому горе затмевало все на свете.
Брид что-то промычала, будто не расслышала вопрос. Каспар обиделся, однако не мог не признать, что в последние дни редко говорил о чем-либо другом. Он постарался забыть свою беду и впервые подумал, что Брид ведь тоже очень беспокоится.
Каспар собирался уже уходить, когда жрица тихо сказала ему:
– Нет смысла искать дальше. Она уехала и не хочет, чтобы ее нашли. Возможно, скоро она вернется. Мы все любили ее, а особенно ты.
– Сегодня, – прошептал Каспар. – Я так ждал сегодняшнего дня. Я хотел пройти с нею меж огромных костров, взметающихся к полуночному небу. Хотел, чтобы мы не забыли эту ночь до конца своих дней. Хотел ей сказать, что люблю и хочу, чтоб она сделалась моей невестой. Но ее нет.
– Возможно, скоро она вернется, – повторила Брид, и по избитости этой фразы Каспар понял, что мысли девушки, блуждают где-то еще.
– Мы оба знаем, что Май не склонна к необдуманным поступкам.
Брид с отсутствующим видом кивнула.
– Зря я ждал.
Юная жрица погладила его по плечу:
– Прости, Спар, но мне придется тебя оставить. Надо готовиться к обряду.
Все его покинули. Все винят его в появлении волков, а теперь и в исчезновении Май. Они его избегают. Только маленький волчонок, улизнувший из караулки, принялся радостно прыгать по булыжникам двора и тыкаться носом Каспару в щиколотки.
Не пойти ли помочь охотникам, собирающимся бить волков? Нет, Каспар не мог больше выносить их осуждающие взгляды. Он вернулся на барбакан и привалился к каменному зубцу. Было утро Бельтайна – первого дня месяца радостеня.
Темные курганы четко рисовались в лучах рассвета. К воротам крепости вела цепочка костров. На трех рядах окружавших ее стен тоже сложили целые шатры из дров. Пламя спиралью взбежит по Тору и запылает на высоких башнях. Сегодня ночью Торра-Альта превратится в огненный цветок, воздающий богам благодарение за наступление светлой половины года.
Каспар смотрел в ущелье до тех пор, пока солнце не напекло ему плечи. Тогда он погладил Рунку и глубоко вздохнул. Больше пренебрегать своими обязанностями было нельзя. Проходя мимо кухни, он прихватил краюху черствого хлеба, отдал волчонку половину, а остальное сгрыз сам.
– Эй, мастер Спар, поешьте-ка, как следует, – разворчалась повариха. – Я вот вам яичницу поджарила да бекона кусок – слышите, шипит на сковороде? А то только кожа да кости остались. Этак и вовсе истаете.
Каспар пожал плечами, пробормотал какие-то извинения и пошел прочь. Из конюшни разносился отцовский голос – барон руководил подготовкой к охоте. Что толку? За все это время было убито всего четыре черномордых волка. В последние дни Каспар мало в чем видел смысл.
– Я думала, приедет больше, – прохрипела Карга, когда Керидвэн рассказала ей о происходящем вокруг.
Морригвэн укутали в толстую медвежью шкуру, после чего крепкий солдат отнес ее на кушетку, поставленную посреди внутреннего двора на камень-сердце Торра-Альты. Каспару казалось, что шкура тяжелее, чем сама жрица. Керидвэн возилась с подушками. Глядя на нее, Каспар закусил губу.
