Многие были напуганы и подавлены, но присутствовали здесь и хитрые, изворотливые интриганы. Это повторялось каждую неделю, и каждый из пришедших хотел что-то получить от своего правителя.
Захарий снова надел непроницаемую маску монарха: по выражению его лица невозможно было догадаться, о чем он думает. Проверенный способ — он неизменно имел преимущество над теми, кто не умел скрывать свои эмоции. Простому народу полагалось видеть своего короля холодным и неприступным, в этом — гарантия его справедливости и непредвзятости.
Первой парой, которую представил герольд Нефф, являлись двое овцеводов, которые оспаривали права на пастбище. Захарий выслушал их аргументы, задал несколько вопросов, затем застыл в молчании, задумчиво поглаживая бороду. У них с Ларен было заведено: если король хотел, чтобы она «прочитала» внутреннее состояние просителя на предмет его искренности, то он бросал взгляд на свою помощницу. Тогда капитан легким кивком или покачиванием головы высказывала свое мнение.
Данный случай показался Захарию достаточно ясным, и он самостоятельно принял решение: передать спорные земли в совместное владение. Пусть пасут там свои стада. Фермеры, казалось, удивились, но приняли вердикт с облегчением.
Аудиенция продолжалась. Следующим выступал ремесленник, обвинявший некоего мелкого аристократа в том, что он затягивал с оплатой заказа — искусно выполненного кинжала. Аристократ вел себя довольно надменно и агрессивно, что не удивило Ларен. Ее собственная практика показывала: с аристократами так — чем ниже происхождение, тем больше высокомерия.
И в этом случае король обошелся без специальных способностей Ларен. Он правил не первый год и успел отточить свою наблюдательность. Это помогало ему выбирать нужные вопросы. Он прислушивался к мнению своих советчиков, но оставлял за собой право решать: когда следовать их советам, а когда и пренебречь ими. Его решения — с точки зрения Ларен — всегда были уместными и справедливыми.
Очередной посетитель… Потупясь и нервно переминая шапку в руках, он выдвинулся вперед.
— Я Вандер Смит, Ваше Величество, — представился он. — Меня послал граф Эйдри из провинции Вейман.
— И о чем вы хотите просить короля? — помог ему Сперрен.
Смит метнул быстрый взгляд на кастеляна, затем на короля и снова опустил глаза.
— Я пришел не просить, а сделать сообщение.
Интересно! Король встрепенулся, Ларен тоже.
— Видите ли, я занимаю пост егеря во владениях графа Гэвина Эйдри, двоюродного брата лорда-губернатора Веймана. Он поручил мне прийти и кое-что рассказать вам.
С этими словами Вандер Смит вытянул из кармана запечатанное письмо и передал его Сперрену. Тот сломал печать и начал читать вслух.
— Его превосходительство пишет: «Прошу вас выслушать моего егеря, Вандера Смита. Несмотря на то, что рассказ его может показаться невероятным, клянусь честью: он говорит чистую правду. Писано лично графом Гэвином Эйдри».
Сперрен поднес письмо королю, который быстро проглядел его и, в свою очередь, передал Колину Давки.
— Ну что ж, мы ждем вашего сообщения, — произнес Захарий. — Ради него вы проделали длинный путь.
Провинция Вейман находилась на юго-западной оконечности Сакоридии, гранича на севере с Мирвеллом и на востоке — с провинцией Л'Петри. Ее западным соседом являлось государство Рхованния.
— О да, Ваше Величество, — кивнул Вандер Смит. — То, что я хочу вам рассказать, довольно необычно.
Он в волнении облизал губы и снова сжал шапку в руках.
— Мы с графом охотились в западной части его угодий. Внезапно на нас выскочил олень, и граф Эйдри пустил стрелу.
Здесь егерь замолчал, взгляд его беспокойно перебегал с одного придворного на другого. Наконец, решившись, он проговорил:
— Стрела отскочила от оленя.
— Так-так, мастер Вандер, — хмыкнул Колин. — Эту песню я слышал уже не раз. Наподобие рыбачьих историй: вот такая щука — и сорвалась! Можете дальше не рассказывать: стрела отскочила, и олень скрылся в чаще… Так всегда бывает, когда охотники возвращаются ни с чем. А ведь хочется похвалиться доблестью и меткостью! Вот и рассказывают, что олень внезапно скрылся…
В публике раздались смешки. Вандер Смит сохранял серьезность.
— Нет, сэр, на сей раз все не так. Стрела отскочила, но олень остался на месте. Это могут подтвердить восемь человек, включая графа. Понимаете, олень обратился в камень.
— Обратился в камень? — В голосе короля послышалось недоверие. — И вы утверждаете, что изначально это был живой олень?
— Совершенно верно, Ваше Величество.
— Вы уверены? — настаивал Колин.
Егерь снова облизал губы.
— Видите ли, господин граф и я… мы ведь знаем каждый дюйм этих лесов. Он замечательный охотник, наш граф. Там отродясь не водилось никаких статуй — да и кто бы их стал устанавливать? И вот что я вам скажу: если эту штуковину и вырезал какой-либо скульптор, то он удивительный мастер. Все-все детали соблюдены, даже поверхность шкуры и рогов — как настоящие. К тому же, окаменел не только олень.
Ларен, без просьбы короля, прикоснулась к своей броши, чтобы убедиться в искренности рассказчика. Странное дело — ее внутренний голос молчал. Прежде, чем капитан успела удивиться, Вандер Смит продолжил:
— То же самое произошло со всеми деревьями вокруг чудо-оленя. Птицы на ветках, цветы и мох… все обратилось в камень.
Теперь уже Захарий обернулся к своей помощнице, но она могла лишь пожать плечами. Король непонимающе поднял брови, но делать нечего — он снова переключил внимание на Смита. А тот протягивал им по какому-то странному предмету в каждой руке. Сперрен изучил их широко раскрытыми глазами и передал Захарию. Одна вещица представляла собой сосновую шишку, сделанную из гранита. Другая была бабочкой из того же материала. Пораженный король долго рассматривал их, затем обратил изумленный взор на егеря.
— Так ты говоришь, вся роща вокруг?
— Именно так, Ваше Величество.
Захарий отдал шишку Колину, а бабочку бережно протянул капитану. Просто невероятно! Подняв бабочку повыше, Ларен смотрела и не верила своим глазам. Крылышки ее, как и полагалось, были не толще папиросной бумаги — но каменные! При своих миниатюрных размерах предмет сохранял все мельчайшие детали природного оригинала. Ларен даже казалось, что гранитные крылышки вот-вот затрепещут, и маленькая летунья сорвется у нее с руки. Конечно, этого не произошло. Бабочка была неправдоподобно тяжелой.
Король снова уселся, скрестив ноги:
— Благодарю вас за потрясающе интересный рассказ, егерь Смит. Буду очень благодарен, если вы с графом продолжите наблюдение на ваших землях и будете немедленно мне докладывать обо всех… э-э… необычных явлениях, коли таковые обнаружатся.
Вандер Смит с видимым облегчением поклонился:
