– Это настоящий. Причем не по рожденью, не порченый, а по своей воле. Он вполне может быть из этого самого села. Только обратился недавно, не успел заматереть, вот и играет в нем темная сила.
– Что будем делать? – спросил Хог.
– Сейчас мы можем только поискать пень, через который он кувыркается.
[2]
Но сначала они еще раз внимательно все осмотрели, стараясь ничего не упустить.
– Пиннар, – Хог подошел к Волчатнику, – а как ты узнал про волка?
– Ты про пень?
Северянин кивнул.
– Волкодлак по рождению никогда не стал бы действовать так грубо, его поведение мало отличимо от поведения истинного зверя. Эти доставляют нам меньше всего хлопот, они водят себе в лесу волчьи стаи, вспоминая о своей человеческой сущности только в полнолуние. Жертвы колдовства и волчьего укуса стремятся попасть к людям, вернуться к человеческой жизни. Такой волкодлак нападает, только если его натравит маг или он очень сильно озлобится. Самые страшные те, что становятся волками по собственной воле. Они сначала живут среди людей, стараясь ничем не выдать себя, а волчья злоба требует выхода, да и потребность в человеческой крови приходит со временем.
– А я слышал, что один маг превращался в волка, кувыркаясь через пень, и ничего.
Пиннар грустно усмехнулся.
– Так он не хотел становиться волком, он и в волчьем теле продолжал оставаться человеком.
Потом они отправились по следу, который нашел Ласти за домом.
Глэф бежал, уткнувшись носом в снег. Но найти ничего не удалось, ближе к вечеру начался сильный снегопад, и все следы засыпало крупными хлопьями снега.
В «Котел и Кружку» охотники возвращались усталые и злые. Они опять зря проносились по лесу, изматывая себя и лошадей. Мерин Хога, который не умел бегать по снегу, как по твердой земле, был весь в мыле и еле тащился.
В трактире их поджидал Нетопырь. На этот раз белобрысый охотник был один. Хог содрогнулся, вспомнив свой сон.
– Как успехи? – поинтересовался он.
Пиннар чуть не плюнул в его сторону, но сдержался и спросил в ответ:
– А как у тебя?
– Слышал, вы любите ночные прогулки? Удивляюсь, как наместник вообще додумался вас позвать.
– Зачем ты приперся? – спросил Волчатник, усаживаясь за стол.
– Навестить вас, проведать, так сказать.
– Проведал? Убирайся! – Дарни не был расположен шутить.
Хог не стал дослушивать, а отправился к себе в комнату. Несмотря на усталость, спать ему не хотелось. Сегодня ночью предстояло патрулировать местность вокруг той деревни. Северянину было немного не по себе.
Зимой ночь наступала быстро, поэтому, хотя они выехали ранним вечером, на улице уже было уже темно. К тому же небо закрывали плотные тучи и сыпал противный мелкий снежок. Хог опять сидел позади Ласти. Похоже, предстояла довольно неприятная ночка.
До деревни они добрались довольно быстро. Но в саму деревню въезжать не стали, остановились так, чтобы только видеть крайние дома. В некоторых окнах еще горел свет.
– Ласти, – негромко сказал Волчатник, – ты сможешь, если взберешься на это дерево, попасть в цель?
Стрелок кивнул.
– Ты останешься здесь в засаде.
Ласти спрыгнул с лошади и начал забираться на дерево. Это была старая разлапистая липа, так что охотник вполне удобно устроился на толстом суку на высоте шести человеческих ростов. Теперь Ласти напоминал большую нахохлившуюся птицу.
– Хог, – обратился Пиннар к северянину, – тебе придется ехать одному, не отставай.
Северянин потрепал белого коня по шее, гадая, будет ли он слушаться. Жеребец зафыркал и оглянулся, чувствуя чужую руку. От Ласти северянин знал, что коня зовут Снежок.
– Мы сейчас попробуем осмотреться. Глядите в оба.
Кони прянули вперед, перед ними тенью стелился Глэф.
Пока пес, похоже, ничего не чувствовал.
Они объехали деревню кругом, но не обнаружили ничего необычного.
– Еще рановато, – заметил Дарни.
– Ты прав, – кивнул Волчатник. – Нам нужно устроиться где-нибудь и подождать полуночи, а если будем без толку кататься, то волка или упустим, или спугнем.
Они расположились так, чтобы взять деревню в кольцо. Теперь никто не мог проскользнуть или выскользнуть из деревни незаметно для охотников.
Хог расположился на опушке леса, это место возвышалось над деревней небольшим холмом. Арнаэлл отсюда не было видно за холмами, зато деревня была как на ладони. Так же хорошо Хог видел дерево, на котором засел Ласти.
Северянин постелил на землю плащ и плотнее закутался в куртку – похоже, ожидание обещало быть долгим.
Снег и не думал прекращаться, постепенно маленькие снежинки превратились в огромные хлопья, и северянин обнаружил, что не различает ничего уже в десятке шагов. Деревни видно не было.
Неожиданно забеспокоился невидимый в темноте Снежок. Хог ощупью нашел привязанного к дереву коня и прижался к его теплому боку, стараясь успокоить. Снег залеплял глаза и нос, мешая оглядеться. Конечно, Снежка мог испугать простой лесной зверь, но что-то в это не верилось.
Шепча коню успокоительные слова, Хог достал меч.
Конь замер.
Северянин тщательно вслушивался в снежную темноту и слышал только шорох падающего снега.
Внезапно Хога обдало звериным теплом. Снежок шарахнулся от метнувшегося к нему из снегопада темного тела, сбив Хога с ног. Северянин изо всех сил вцепился в поводья, и конь поволок его по снегу.
Сзади чудилось тяжелое дыхание. Хог пытался дотянуться до стремени, чтобы подтянуться и сесть в седло, но в его руке был меч, который не хотелось терять. Снежок, взбрыкивая, припустил еще быстрее, собирая на одежду северянина сугробы липкого снега.
Волкодлак, кажется, отстал. Конь стал замедлять бег и, наконец, остановился совсем. Хог попытался подняться. Рука, которой он цеплялся за поводья, занемела и не слушалась. Северянин кое-как сунул меч в ножны и стал разжимать пальцы.
Отдаленный вой заставил Снежка волчком закрутиться на месте. Хог всем телом повис на поводьях, принуждая коня оставаться на месте.
Судя по направлению, вой доносился откуда-то из деревни. Северянин вскочил в седло и направил упирающегося жеребца туда.
После нескольких минут скачки, Хог понял, что не может найти дорогу. Лес был одинаков с любой стороны, одно направление ничем не отличалось от другого. Немного поразмыслив, северянин пустил коня прямо и выехал на небольшую поляну, в центре которой горел маленький костер, упрятанный в сугробах.
