Северянин покачал головой.
– Ничего не получится, там небось сугробов намело по уши, мы просто увязнем. Вот был бы у нас один из тех коней, что может не проваливаясь скакать по снегу…
– А это идея, – загорелась принцесса.
– Но где такого коня взять, не из снега же вылепить?
– А что? Снег очень даже хороший материал! – Эфрин выпростала руки из-под плаща и, пошарив снаружи, достала огроменный снежок. Пальцы ее покраснели, но принцесса была очень довольна – снег мокрый, должно хорошо получиться!
Северянин недоуменно наблюдал за действиями сестры, сомневаясь в ее здравом рассудке.
Эфрин лепила из снега коня. Получалось у нее и в самом деле хорошо. Конь выходил стройный и тонконогий с длинной гибкой шеей и аккуратной маленькой головой, только уши вот никак не лепились, получаясь то лопоухими, как у коровы, то маленькими и округлыми, как у мыши. Девушка все мучилась и мучилась с этими ушами, а снег уже начал подтаивать в ее теплых руках.
– Ладно, фиг с ними, с ушами, и так сойдет, не жить же ему с ними!
Эфрин умудрилась вытащить Инрис из ножен и чиркнула себя по пальцу, меч протестующее сверкнул. Алая капля крови упала на снежного коня.
Хог с ужасом смотрел на то, что маленькая фигурка зашевелилась и спрыгнула с ладони Эфрин ей на колени. Девушка склонилась над коньком и, прошептав что-то, дохнула ему в морду.
Северянина опрокинул вихрь, и он забарахтался в плаще и снегу.
– Быстрее! – Эфрин протянула ему руку из снежной круговерти. Северянин вскочил позади нее на коня.
– Вперед! – скомандовала принцесса своему снежному скакуну.
– Жалко такого красавца, – сказал Хог, оглаживая белого как снег жеребца по крутой шее, по округлым ушам.
Буря утихла, стоило им только добраться до леса, они будто оказались в крепости, куда не было доступа ледяному ветру и метели.
Эфрин пожала плечами.
– Он растает, как только наступит утро, – северянина немного покоробило ее равнодушие к собственному творению.
– И что же, ничего нельзя сделать?
– Почему же. Ты можешь дать ему имя. И он станет бессмертным, ведь никогда не рождался, значит, и умереть не сможет. Готов ты обречь несчастное существо на вечное существование?
Хог немного подумал и покачал головой.
– Но просто так умереть я тоже не могу ему позволить!
– Хог, да пойми! Это же не настоящий конь, это просто комок снега, принявший на время с помощью магии обличье коня. Но вот если ты дашь ему имя, то привяжешь к этому миру, обречешь на вечное существование.
От возбуждения Эфрин поперхнулась воздухом и закашлялась.
Хог пошарил на поясе и протянул ей флягу с вином, девушка благодарно кивнула и, сделав несколько глотков, вернула флягу северянину.
– Однако нам же надо ехать на чем-то, раз наши собственные кони убежали, – северянин повернулся к жеребцу.
Тот казался таким настоящим! Темные глаза влажно блестели, шелковистый хвост стелился по земле, белоснежная шкура переливалась серебром, как снег в лунном свете. Хог представил, как бы можно было назвать это чудо. Снежок? Глупо, имя как раз для смирной маленькой лошадки, способной только детей катать. Серебряный? Нет, это уж и вовсе не подходит. Конь, чем-то из-за округлых ушей напоминающий хищную кошку, лениво встряхнул головой. Барс, пожалуй, подойдет. Северянин улыбнулся и повернулся к Эфрин, чтобы поделиться с ней своей придумкой.
Девушка безжизненно распростерлась на плаще, который расстелил для нее Хог.
Северянин бросился к принцессе, всей душой надеясь, что Эфрин просто заснула. Он приподнял ее и потряс за плечи. Голова девушки безвольно мотнулась, рыжие растрепанные волосы упали на лицо. Эфрин выглядела такой беззащитной и безжизненной, что у северянина защемило сердце. Он мигом подхватил ее на руки и забросил на спину коня, сам запрыгнул сзади.
– Вперед, Барс! – и конь рванулся вперед, сверкая глазами и скаля острые, совсем не подходящие лошади зубы.
Северянин не знал, куда мчит его снежный конь, но знал, что тот непременно вывезет туда, где они найдут помощь. В тот миг, когда он, не задумываясь, назвал жеребца по имени, между ними словно протянулась невидимая ниточка. Хог так тревожился за Эфрин, что едва успел остановить коня, когда перед ним возник высокий широкоплечий человек, несмотря на мороз одетый только в меховую безрукавку и потертые штаны, обрезанные чуть ниже колен, на ногах у незнакомца не было ни сапог, ни башмаков. Северянин спрыгнул с коня и направился к человеку, тот нисколько не уступал ему в росте и ширине плеч, но и не превосходил, так отчего же северянину кажется, что над ним навис огромный лесной зверь?
– Моей спутнице нужна помощь! – обратился северянин к незнакомцу, не задумываясь о том, что перед ним может быть и разбойник.
– Я вижу, – голос у незнакомца был красивым, словно он пел, а не говорил, только изредка проскальзывали резкие рычащие нотки.
– Садись на свою ледышку и езжай за мной! – сказал незнакомец, поворачиваясь к Хогу спиной. Северянину пришлось пустить коня рысью, чтобы не отстать от странного человека. Как он ни понукал коня, принуждая его бежать быстрее, однако так и не смог поравняться с незнакомцем, его спина маячила где-то впереди, не удаляясь, но и не приближаясь.
Вдруг незнакомец исчез куда-то, а Хог выехал на берег небольшой речушки, протекавшей у основания холма, а в глубь холма уходила не то нора, не то пещера. Оттуда послышался звонкий голос:
– Кого это опять Большой Брат приволок к моему дому? – и наружу вышла черноволосая сероглазая женщина.
Хог соскользнул с конской спины и завороженно посмотрел на нее.
– Мама!
Женщина улыбнулась:
– Здравствуй, сынок, – ее серые глаза пронзали северянина насквозь, он почувствовал себя маленьким и прозрачным. – Неси девочку в дом, ей совсем худо.
Хог подхватил Эфрин на руки и вошел в пещеру. А женщина за его спиной легонько погладила коня по белому боку и тот, вздрогнув, посмотрел на нее долгим разумным взглядом, она же мягко улыбнулась, чувствуя, как теплеет под рукой ледяная плоть.
Проснувшись, Хог никак не мог понять, где находится, он лежал с закрытыми глазами. Ему было хорошо, и он не хотел, чтобы это проходило. Ведь стоит только открыть глаза… Явно случилось что-то страшное, но он не помнит этого, пока глаза закрыты.
– А он еще спит, лежебока! – произнес задорный молодой голос, но ему возразил другой постарше, однако в чем-то эти голоса были неуловимо схожи:
– Не разбуди, пусть отдыхает!
Хог открыл глаза и сел.
– Эфрин! Ты жива!
– Вполне, как видишь!
Северянин вскочил и сжал девушку в объятьях.
