Неплохо бы. Порой онемение приятно. Но надежнее всего убивает чувства и ощущения смерть, а умирать Йену не хотелось.
С одной стороны, его тянуло пройти по Скрытому Пути, к Марте — и к ней; где-то глубоко в его душе под покровом бесчувственности всколыхнулась мысль, что правильно было бы взвалить цверга на плечи и отнести его в Тир-На-Ног — именно там достойное место упокоения для Сына Вестри, а не под слоями невообразимо черной земли поля в Северной Дакоте.
Но Йен не был готов к путешествию в Тир-На-Ног, и дело не только в отсутствии снаряжения и ожидающих в Хардвуде людях. Это мелочи, с ними можно справиться. Он не был готов эмоционально.
Но почему? Здесь нет места эмоциям, он в состоянии отправиться куда пожелает, кто его осудит?
Нет. Серое безмолвие и пустота туннеля — не самое подходящее место для принятия решений. Нельзя приходить к выводам в состоянии отупения, когда ты заперт в серой клетке бесчувственности и можешь полагаться только на интеллект. Нельзя принимать решение под воздействием алкоголя или Скрытых Путей. Нелогично доверять только логике. Для принятия решений требуются и интеллект, и чувства, и сердце, и все остальные органы, а не полная отрешенность от человеческой реальности.
Но оставить мертвого цверга здесь, на перекрестке миров, он просто не мог. И если нельзя идти в Тир-На-Ног, значит, надо взять его с собой в Хардвуд.
Другого выбора не было, ведь не решать — тоже решение.
Куртка мешала, и Йен снял ее, не удивившись, что холоднее без нее не стало, хотя и в ней он не потел. Потом засунул «Покорителя великанов» за пояс и наклонился, чтобы поднять вестри.
Тело обмякло. Нести его будет нелегко. Несколько лет назад, окончив курсы неотложной помощи, Йен научился обращаться с такими телами.
Однако задача оказалась не такой уж и трудной. Через несколько секунд Йен умудрился поднять маленькое тело цверга на правое плечо. Еще раз оглянувшись (если бы Скрытый Путь не лишал чувств, можно было бы сказать — тоскливо), он зашагал назад к пятну льда и…
…застонал от боли, пронзившей левое плечо.
— Йен! — Над краем отверстия возникло лицо Ториана Торсена — так высоко, так невозможно далеко…
Йен был уже готов уронить тело, как цверг шевельнулся.
Что-то теплое потекло по ноге Йена.
Вот черт, раны вестри кровоточили.
Крепко сжав зубы, чтобы ни стона не вырвалось из груди, Йен крепко оперся спиной в стену, вытащил из-за пояса «Покорителя великанов» и опустил цверга на землю, стараясь не обращать внимания на адскую боль в левом плече.
Он посмотрел наверх. Торсен исчез. И чего он так старался не хныкать?
Йен не очень удивился исчезновению Торсена, скорее обрадовался. Когда вокруг все летит в тартарары, Ториан Торсен ухитряется придумать конструктивный план действий, хотя и не всегда самый лучший.
Йен глубоко вздохнул и немедленно пожалел об этом, поскольку холодный сухой воздух вызвал приступ кашля.
Так. Во-первых, воздух. Раз изо рта цверга подымается пар, значит, тот дышит.
Во-вторых, надо остановить кровь.
Теплая влага все еще сочилась из раны на бедре: над ней вился парок, быстро тая в холодном воздухе. Йен попытался свести края раны, но толстая волосатая кожа скользила из-за грязи и крови, и закоченевшие пальцы не могли справиться.
Внезапно он почувствовал отвращение к себе, его едва не затошнило: теплая кровь так приятно согревала озябшие пальцы… Но что же делать, если это и в самом деле так?
Йен сорвал с себя верхнюю рубашку, стараясь не обращать внимания на резкую боль в левом плече, от которой аж искры из глаз сыпались, и обернул ее вокруг раны, затянув рукава так сильно, как только мог.
Кровь не остановилась, но все же потекла медленнее. Может, еще успеют отвезти его к врачу, к доку Шерву.
Проклятие, где же чертов Торсен? Что он там делает? Прошло уже…
…всего несколько секунд с того момента, как Йен с цвергом появились на дне колодца, а что бы Торсен там ни делал, времени ему понадобится больше, чем пара мгновений.
Мощный рев мотора и хруст кустов заглушили его собственное хриплое, неровное дыхание. Торсен снова был возле ямы, держа в руках нечто, напоминающее доску для серфинга.
Он опустил ее в дыру на веревке. По краям доски имелись дырки для ручек, но в целом она походила на странную штуку для связывания, особенно учитывая ремни по бокам.
— Привяжи его покрепче, Йен Сильверстейн, и следи, чтобы доска не перевернулась, пока я буду ее поднимать.
Легче сказать, чем сделать, особенно одной рукой. Йен попытался удержать доску в неподвижности и перекатить цверга на нее, но не сумел.
— Ну ты и дерьмо, просто бесполезное дерьмо, — услышал Йен голос отца.
Пошел к черту, папуля, подумал Йен и удвоил усилия, стараясь заставить работать и левую руку. Во что бы то ни стало он закатит цверга на эту чертову доску.
Крик боли вырвался из губ Йена, когда что-то хрустнуло в левой руке, а доска улетела по льду куда-то в сторону, бесполезная, как он сам.
Пытаясь добраться до доски, Йен услышал отдаленный скулеж и не удивился, узнав свой голос.
Черт, не могу я, и все.
Придется через «не могу». Как бы ни была весома причина, по которой ты не делаешь того, что должен, ты все равно не делаешь того, что должен, и все. Важен результат, а не добрые намерения.
— Нет, постой-ка, — сказал Ториан Торсен и опустил в дыру свою раскладную трость. — Просунь руку через петлю, и я тебя вытащу.
Йен последовал его указаниям.
— Держись крепко, — сказал Торсен непонятно зачем. (А что Йен собирался делать? Надеяться, что проклятая палка прилипнет к руке?)
…Йен выпал на холодный снег, задыхаясь от боли и холода словно вытащенная на берег рыба. Торсен уже прикрепил другой конец веревки к «бронко», потом бегом вернулся к Йену и скорее отнес, чем довел его до машины.
Подсадил Йена на водительское сиденье, помог закинуть внутрь ноги.
— Жди моего сигнала, а потом трогайся медленно-медленно, — сказал Ториан. — Ради Отпрыска, медленно-премедленно.
Он изо всех сил захлопнул дверь, затем бросился к яме и исчез в ней.
«Бронко» еще не успел остыть, и Торсен включил печку, пока перегонял сюда машину.
Теплый воздух из вентиляционных решеток прогонял холод. Тут Йен заметил, что зубы у него стучат. Что ж, он плотнее сжал челюсти.
Торсен велел ему подождать, но когда придет время двигаться, задержки быть не должно. Йен держал правую ногу на тормозе.
— Давай, Йен Сильверстейн, давай!
Йен отпустил тормоз и нажал на газ. Тихонечко, тихонечко, говорил он себе, плавно давя на педаль.
